Он поднял на меня усталые глаза. Я заподозрил, сейчас он спросит про Бламмоновскую шкатулку. Во всяком случае, должен был спросить. Но жандарм не спросил. Очевидно, в сложившейся ситуации розыск шкатулки откладывался на потом, за недостаточностью времени разыскивать её теперь.
Верман поднялся уходить.
? Вам, наверное, небезынтересно. Лидии ди Гошен разрешили развод с мужем. Высочайшим дозволением.
С его уходом маленькая комната словно сузилась до крохотного пространства, в котором не то, что быть, дышать затруднительно. Давили потолок, стены, пол. Я понял, о чем сказал Верман. В Малагаре право развода закреплено за мужчиной. У женщины такого права нет. Даже если она королевской крови, а он безродный босяк.
Прошелся от стола к окну.
'Как же этот рябой, тебя развел? ? спросил я себя, представляя довольное лицо Феера. ? Не трудно догадаться… Ах, Лида, Лида… Ди Юмм за что? Подруга ведь… ? глянул в застеколье. ? Лида? Сам то, хорош…'
Строить планы отмщения малагарским интриганам некогда. Припомнил разговор с Верманом. Песочные горы??! Как там по карте? Да лаптя и на месте. Любуйтесь ? Горы Песочные… Разве может в самом начале быть так плохо?
Только теперь замечаю собственное отражение. Удивительно бы увидеть иное. Винни Пуха или Би Би Кинга. В зеленоватом, не очень качественном оконном стекле моя рожа со шрамом. Лоб, брови, нос. Шрам поблескивает от мази. Итта говорила, он горек на вкус. Не пробовал… Глаза… Не жгучие и страстные и не калейдоскоп огней. По совокупности милые черты выражали равнодушие… Нет… Бесчувствие… Равнодушие это когда все равно. Бесчувствие, когда не реагируешь на боль… Не будешь реагировать… Знакомо… Пригодится…
Под окном засмеялись, радостно забубнили. Метт?!
Волчонок цеплялся к молоденькой служанке. Та довольно попискивала и не сильно отбивалась.
? Отстань, говорю! Хозяин увидит, заругает!
? Поцелуешь, отстану.
? Еще чего! Не дождешься!
? Не дождусь?
? Аааа! Мамочка! Отстань!
? Только один поцелуй!
? Ладно-ладно, ? опрометчиво согласилась служанка.
? В губы! ? потребовал Метт и опять веселье и писк.
? Руки не распускай, ? просила служанка, едва отдышавшись от смеха.
? Не буду.
И опять довольное попискивание.
Сколько на себя ни любуйся, краше не станешь и на обложку журнала не попадешь. Открываю створку и высовываюсь в окно. Кусты сирени ритмично вздрагивают под, Ох, миленький! Ох, миленький!'. Вот до чего доводит легковерие и уступчивость на просьбу, только один поцелуй'.
Пакостное желание нарушить гармонию звуков и движения, но воздух запирает в груди. По двору, хозяин гостиницы ведет коровенку, еле переставляющую ноги. Лучше бы конечно на боку мосластого животного сделать идентификационную надпись, что сие именно корова, а не самоходный забор.
? Это и есть обещанный гуляш? ? вырвалось у меня. Позавчера фрай Дитер, закатывая глаза и облизывая губы, грозился попотчевать постояльцев гуляшом по-императорски.
? Ладой кличут. На развод взял, ? соврал застеснявшийся фрай Дитер и чуть ли не на руках унес животину в сарай.
На развод? Если только на, развод' потребителя. Спасибо, не ишака добыл.
? Ладой…? повторяю я за ним.
Отражает ли имя сущность? Наверно…
? Метт! ? останавливаю собравшегося улизнуть браконьера.
Лицо Волчонка принимает извинительное выражение. А я чего? Она сама!
? Капрала ко мне. Срочно.
Капрал явился минут через пять. Хмурый. Полувоенная полугражданская жизнь и белошвейка действовала на него удручающе. Белошвейка даже больше. Нижняя губа припухла и выпячена. На мочке уха следы укуса, на шее желтые пятна будущих синяков. Видимо инсценировку, Отелло' репетировали. Молился ли ты на ночь, Дездемон?*
? Вызывали?
? Вызывал, ? подтвердил я и задал ему не обязательный вопрос, полчаса назад прозвучавший из уст Вермана. ? Готовы?
? Давно, ? ответил он с легким непониманием. Зачем спрашивать?
? Выходим через два часа, ? объявил я ему. Капрал просветлел лицом. ? Проверим, все ли птички полетят на родимую сторонку.
Ли посмотрел с непониманием, потом полез в карман и, покопавшись, достал небольшую вещицу на шнурке.
? Возьми вот… Парни медальоны своим сделали. Из последнего кувшина, распитого в Роше.
Он протянул мне оправленный в серебро глиняный осколок. На обратной стороне процарапано изображение замка и лента девиза. На лицевой, по кругу витиевато ? Лех фон Вирхофф, в центре отчеканенная волчья пасть, в оскаленной пасти кольцо ? серебряная лилия с черным жемчугом и нефритовыми листочками.
Подарок я забрал. Откуда кольцо выпытывать не стал.
? За Алэном присматривай, ? прошу я его.
Капрал приостановился на пороге, но ни чего не сказал. А чего говорить? Глянь на парня и поймешь, что за хворь у него. Да и имя той хвори известно. Айша из клана Худжен.
Отгоняя невеселые мысли, потянулся к кружке, потом взял кувшин и выглыкал из него фортано. Дрянь вино. Не зря Верман морщился.
Кувшин, перевернув вверх дном, надел на столбик спинки кровати. Достал медальон. Маятником покачал на шнурке. Надел (старались парни!) и спрятал под одежду. Вроде готов?
? Счастливо оставаться! ? пожелал я обжитому углу, герани и тараканом.
Из Артанира, как перед витязем на распутье три дороги. В Сурр, к цивилизации и уюту, в Фаубро, средоточию армейского бардака и к Старой границе. Витязю может и три пути, а нам один. Сворачиваем к границе. На самом выезде, на встречу попался пьяненький мужик, в одном сапоге и с пустым ведром. Лично я в приметы не верю, чего не скажешь об остальных. Иефф сплевывает под ноги своему коню, Бюдд трет деревянную луку седла.
? Что стряслось? ? спрашиваю у эльфа.
? Так ведро…, ? поясняет он и плюет еще разок. Для верности.
? Зато сапог один. К легкой дороге. А пьяный? К хорошей компании, ? утешаю я его.
? Дорога ладно, а вот парни эти, ? он кивает в сторону пикар, ? не очень…
? Солидарен. Мне жрицы глянутся. И титьки больше и сзади покруглей и пошире и на физиономии посимпатичней.
? Жрицы? Даааа, ? Иефф поправил ремень на животе.
Заброшенный шлях петляет среди сопок и выводит к Голодной Цитадели. Лет двести назад тутошний ландграф, спасая окрестных крестьян от нагрянувших варваров, согнал их за стены крепости. Благое деяние. Одного не учел. Крепость мала, народу набилось много, а в спешке забыли о припасах. Кланы предложили выпустить детей и женщин, поклявшись не тронуть их. Ландграф не поверил. Варвары не очень торопились со штурмом. Потолкались под стенами, пожгли близлежащие деревни, сделали пару вылазок вглубь территории, распугав регулярные части внезапностью налетов и уже собирались восвояси… В их понятии людоедство непростительный смертный грех и потому после яростной и короткой осады, они безжалостно вырезали защитников от мала до велика.
От руин Голодной Цитадели путь расходился. К Последнему перевалу и к Гнилому Долу. Выбрали
