песке и терпеливо ждал. Жрицы хороводом кружили по периметру отряда. Они не доверяли спокойствию аила.
? Чем потчевали? ? полюбопытствовал у меня Ла Брен.
? Чаем.
? С чего такая обходительность?
? Старик видел нашу компанию и понял как мне нелегко, ? я тихонько кивнул в сторону приближающегося Бюдда.
? У меня таких нет, ? покачал головой Ла Брен.
? У меня есть, потому и угощают, ? отвечаю таскару.
Тот сочувственно развел руками.
Судя по нездоровому румянцу на скулах и блеску глаз, малагарец горел желанием, поделится какой- то глупостью. Так и вышло.
? Непонятно, зачем вы позволили ашвину пускать слюни в вашу чашку? ? аж расцвел от своих слов егерский сержант.
? Бюдд, за какие заслуги вас послали ко мне? Вы подглядывали за женой сюзерена? Нет? А похоже… Тогда специально для вас. Он попробовал напиток, который собирался предложить мне, показав, питье безопасно. На всякий случай запомните, если ашвины предложат вам кус-кус**, её едят руками, погружая пальцы не более чем на две фаланги. На две, а не всю пятерню по запястье. И тем более не лезут мордой по самые бакенбарды.
? Стану я есть из одной тарелки с варваром!
? Я бы понял, скажи это Ла Брен. Он с ашвинами с пеленок на ножах. А вы? Малагар с Кланами не воевал.
? В отличие от империи, мы не когда не едим с врагами. Нынешними и тем более с бывшими.
? Что-то я не заметил вашего отсутствия у общего котла.
На крыше ближайшего дома резкое движение. Брошенный пращей глиняный комок ударил Бюдда в надбровье.
? Проклятье, ? взвыл малагарец, зажимая рану. ? Руби сволочей! Руби без пощады! ? орал он, в ярости дергая повод. Его гнедой вскинулся на дыбы и перебирая копытами в воздухе, едва не сбросил всадника.
? Стоять всем, ? гаркнул я, так что напугал свою лошадь. Видя, как один из малагарцев устремился к Асгару, приказал. ? Иефф сними, блядского палашника если он сделает хоть шаг!
Егерь, услышав мои слова, остановился и оглянулся, ища поддержки у своего сержанта.
Мальчишка не выказал никакого волнения и спокойно рассматривал нас. Взгляд по-взрослому внимателен. Он смотрел на врагов и он не боялся.
? Это засада! ? блажил Бюдд, тыча рукой во все стороны.
Подъехал Фотэ. Что мне в нем и в его людях нравилось ? ледяное спокойствие.
? Засада? У колодца? ? подивился я. ? Вода ценность не преходящая. За городом полно мест, где нам можно отвернуть бошки.
? Что делать? ? спросил Ла Брен.
Таскар на всякий случай поправил шлем и опустил личину.
? Воду набирайте, ? потребовал я. ? Пока не наберем ? никуда!
Из переулка показался знакомый воин, тащивший в руках завернутое в тряпку. Не доходя шагов десять, тряпку сдернул и швырнул свою ношу. Отрубленная голова, разбрызгивая кровь, покатилась под ноги к фыркающему гнедому Бюдда.
? А вот и ваш обидчик, ? пояснил я ничего не понимающему малагарцу. ? Если вы удовлетворены, приложите руку к сердцу и кивните.
? Не удовлетворен! ? гневался Бюдд, косясь целым глазом на голову. Злодею' не больше тринадцати.
? Напрасно, ? ответил я ему. ? Воду набрали?
Вопрос прежде всего к Ли. Капрал подал знак ? порядок.
? Веди к Марчину, ? сказал я Асгару и показал Ли четыре пальца.
Со мной отправились Джако, Тим, Алэн и Метт.
Проведя по улочке, больше похожей на больничный коридор из-за белых стен с черными нишами дверей, мальчишка свернул в тесный проулок.
? Куда едем? ? спросил Джако, привставая и пытаясь заглянуть за приоткрытую ставню окна второго этажа.
? Нам продадут хлеба, ? сказал я.
При новом повороте на перекрестке, столкнулись с ашвином. Он стоял, не прячась, опираясь на лук. Колчан за спиной заполнен длиннотелыми стрелами.
? А вдруг нападут? ? спросил Метт.
? Хотел бы, напали.
У одного из домов над улицей нависает балкончик-машрабийя. Сквозь деревянную решетку видно, на нем ни кого нет. А ведь отличное место для наблюдения и засады. Но почему-то лучник демонстративно торчит на перекрестке, а не прячется в тени.
Проехали не далеко. На следующую улицу, к низкому дому с распахнутыми для въезда воротами.
По запаху можно определить здесь пекарня. Дразнящий аромат прожаренной корочки будоражит память. Горбушку чесночком натереть, солью посыпать!
? Им лепешек, ? коротко передали пекарю наказ старика.
Круглобокий дядька в фартуке с безразличием посмотрел в нашу сторону. Он не удивлен. Он уже знает, что от него требуется. Точно с таким же выражением пекарь кинулся бы на нас с оружием.
Сунувшись за дверь Марчин зычно, голос чисто туба в полковом оркестре, крикнул в сумрак пекарни. Двое подручных, белые, словно вывалянные в муке, принимаются выносить завернутые в ткань лепешки и перекладывать в мешки. Туго наполнив, подают Волчатам, те приторачивают к седлам.
? Мы договорились на две цены, ? сказал я ему. ? Не знаю сколько стоит твой хлеб, поэтому возьми сам. ? И протянул ему кошель. ? Это хорошее золото.
Пекарь выудил из кошеля золотую пластину. Оглядел, признал её годной к принятию оплаты и вытащил еще несколько. Показал мне взятое количество. Я кивнул ему.
? Благодарю за хлеб!
Пекарь качнулся в ответном поклоне.
Повернули обратно. Асгар, так же бежал впереди, но для возвращения выбрал другую дорогу.
? Обманул наверное, ? засомневался Джако в честности сделки.
? Он взял сколько положено, ? заверяю я его. ? И не взял бы больше, прояви я настойчивость.
? Почему? ? поинтересовался Алэн.
Он больше остальных крутил головой. Ему было любопытно. Его привлекали узоры под крышей, ставни в медных накладках, ручки в форме ящериц, стекла в окнах отливавшие то золотым, то серебряным, то рубиновым, навесы из расшитых тканей, посуда, которую не успели прибрать до нашего появления. В одном из дворов мелькнула стройная девчачья фигурка в красном бархатном платье. Алэн вздрогнул.
? Если договорились о двойной цене, ? отвлекаю я его ответом. ? Второй раз договариваться незачем.
? У них все торгаши такие честные? ? Джако привстал в стременах. Его рука потянулась к персику, висевшему прямо у него над головой.
? Не стоит этого делать, ? предупредил я. ? Если хочешь, постучи и спроси разрешения.
Джако отдернул руку.
? Так он же на улице. Значит ничей.
? У нас ничей. А здесь чей. И взять чужое значит украсть. Обрати внимание, у них нет собак.
? Точно. Ни одна ни гавкнула!
? У ашвинов не воруют. Потому и не держат. Ашвины ценят поступки и твердость слова. Вот нам продали хлеб. Будь он у них последний и после этого аил передох бы с голоду, то и тогда нам бы его продали. Потому что сказано слово. А раз сказано, надо держать.
