Вы, соловьи, что в вершинах густых рыдаете горько,Вы сицилийским дубравам вблизи Аретусы снеситеВесть, что скончался Бион наш, пастух, и скажите, что вместеУмерли с ним и напевы, погибла дорийская песня.[438]Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Лебеди, в горести тяжкой стенайте близ вод стримонийских,Пойте своими устами дрожащими песню печали.Песню, какая и прежде близ ваших брегов раздавалась.Девам Эагровым[439] также скажите и всем возвещайтеНимфам бистонских краев[440]: «Орфей наш скончался дорийский».Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Тот, кто со стадом был дружен, напевов своих не играет,Песен своих не поет он, в тиши под дубами усевшись.Нет, он в Плутея жилище поет уже песню забвенья.Горы в молчанье стоят, и коровы печально с быкамиБродят, рыдая, вокруг и щипать свою траву не могут:Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Сам Аполлон зарыдал над твоею внезапной кончиной,Тяжко вздыхали сатиры и в темных одеждах приапы,Паны[441] о песне твоей тосковали; в трущобах дремучихПлакали нимфы ручьев, и в поток превращались их слезы.Плакала Эхо[442] меж скал, что ее обрекли на молчанье.С уст твоих песням уже подражать не придется ей. В гореПлод уронили деревья, увяли цветы полевые.Сладкого овцы уже не дают молока, а из ульевМед не течет, в восковых своих сотах умерший. Не должноМеда вкушать никому, если смертью твой мед был погублен.Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Так никогда не грустила сирена[443] у берега моря,Так никогда не кричала на скалах крутых Аэдона,Жалобно так Хелидона на высях горы не стонала.Так Алькионы беду никогда не оплакивал Кеикс,[444]И никогда в Илионских теснинах над отпрыском Эос,Возле гробницы кружась, не рыдала Мемнонова птица[445] —Так, как все вместе они горевали о смерти Биона.Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Ласточки все, соловьи, все, кого своей радовал песней,Все, кого он научил щебетать, все, на ветках деревьев,Горе друг с другом деля, выкликали, и птиц раздавалисьКрики: «Ах, плачьте о нем и горюйте! И вы с нами плачьте!»Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Кто на свирели твоей заиграет, о трижды желанный?Кто к тростникам твоим губы приложит? Кто был бы так дерзок?В них твои будто бы дышат уста и хранятся дыханье,Трубки еще сохраняют напевов твоих отголосок.Пану снесу ли свирель? Но, пожалуй, и он побоялся бТрубки к губам приложить, чтоб не стал он на место второе.Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Плачет о песнях твоих Галатея[446], которой немалоРадости ты доставлял, с нею вместе у берега сидя.Пел ты не так, как киклоп. Галатея прекрасная частоПрочь от него убегала, но ты был ей слаще, чем море.Нынче ж забыла она о волнах и на мели песчанойГрустно сидит одиноко, с любовью пася твое стадо.Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Вместе с тобою погибло, пастух, все, что музы нам дарят,Дев поцелуи увяли прелестных и юношей губы.Плачут в печали эроты над телом твоим, а КипридаНежно целует тебя; не дарили таких поцелуевДаже Адонису губы ее в час последней разлуки.Грустный начните напев, сицилийские музы, начните!Ты, что звучнее всех рек, для тебя это новое горе,Новое горе, Мелеса[447]. Гомер был потерею первой,Был Каллиопы глашатай он сладкий; о сыне чудесномПлакала ты, говорят, разливаясь струей многостонной,Море, рыданьем своим наполняя; и снова сегодняСлезы о сыне ты льешь, разливаешься в новой печали.Были любимцы они родников; из ключей пагасидских[448] Первый вкушал свой напиток, другой — из волны Аретусы.Тот в своей песне воспел прекрасную дочь Тиндарея[449] ,Мощного сына Фетиды[450] воспел, Менелая Атрида.Этот же пел не о войнах и плаче. Он Пана лишь славил.Пел пастухам свои песни и с песнею пас свое стадо.Ладил свирель и доил он стоящую смирно корову.Юношей он поцелуям учил, на груди своей нежноЭроса грел и ласкал и высоко вознес Афродиту.
