проносить теплые вещи с собою. Все были предупреждены и знали, что за такое полагалось жестокое наказание. Но смельчаки все равно находились, и вещи, принесенные ими, в промерзших насквозь бараках считались особенно ценными.
А вдалеке виднелся ее родной город, Люблин. Сначала Сара все никак не могла поверить, что она уже не сможет попасть туда, где совсем недавно могла беззаботно гулять по улицам, зайти в какое-нибудь кафе и посидеть, о чем-то мечтая, за чашечкой ароматного кофе. Там прошли ее детство и юность. Там остались ее приятели и родные. Казалось нелепым кошмарным сном, что теперь она, облачившись в полосатый халат с номером и желтой шестиконечной звездой на груди, должна целыми днями копаться в чужих вещах. В вещах тех, кого она никогда не увидит. Но шли дни, и ничего не менялось. Каждое утро она просыпалась под громкие крики старосты, каждое утро она стояла в строю и ожидала, когда произнесут ее номер, каждое утро ей наливали в миску баланду и, спустя несколько минут, гнали на работу, за которой и проходил весь день. В конце концов, ее неверие в происходящее cменилось полным равнодушием, а затем и отрешенным смирением. И только изредка, замечая за лагерным ограждением кого-то из гражданских рабочих, мокнущих под осенним дождем, Сара ловила себя на мысли о том, какое же это безмерное счастье — вот так стоять и мокнуть себе под дождем, ни на кого не оглядываясь.
Со стороны дороги показалась колонна, которую они ждали. И сразу стали жестче приказы эсэсовцев. Сразу быстрее забегали узники, работавшие на складе. Выпрямились охранники на вышках. Заволновались овчарки, до этого смирно сидевшие возле своих хозяев. Первые ряды колонны уже преодолели больше половину пути от шоссе до территории лагеря, а последних еще даже не было видно. Сегодня людей будет много. Значит, почти до вечера придется работать на улице. Холодно. Ох, как же здесь было холодно. Сара подумала, что отдала бы сейчас все на свете за пять минут посиделок перед теплым, уютным камином. В камине бы весело мерцало пламя и время от времени негромко потрескивали угли. Сбоку обязательно стояла бы изогнутая железная кочерга. В поленнице под камином лежали бы дрова, конечно, дубовые. Всем ведь известно, что именно дубовые дрова могут длительное время гореть ровным высоким пламенем и долго поддерживать необходимый уровень жара. Но дело не только в этом. Кроме того, что дуб, сгорая, излучает тепло, он еще и наполняет комнату неповторимым мягким ароматом. Говорят, что этот аромат имеет целебные свойства и избавляет от недугов. Сара подумала, что, сидя у такого камина, обязательно укрылась бы толстым шерстяным пледом и вытянула бы ноги немножко ближе к огню, чтобы приятное тепло постоянно согревало ее и больше никогда не давало замерзнуть.
— Внимание всем! — громко объявил унтерштурмфюрер, встав перед колонной людей на невысокую деревянную платформу. — Ваш долгий и утомительный путь окончен. Вы прибыли к месту назначения. Это трудовой лагерь, расположенный в восточной Польше. Здесь вы все будете работать. Нам нужно много рабочих. Вам осталось потерпеть еще совсем немного. Скоро вам будут предоставлены горячий суп и крыша над головой. К сожалению, нам стало известно, что в других лагерях имеются случаи заражения тифом. Поэтому сначала вам всем необходимо пройти предварительный медицинский осмотр и дезинфекцию. В конце площади находится медперсонал. Всем, в порядке очереди, строго по одному, нужно подойти к врачам для осмотра. Затем вас временно разделят на две группы, подстригут и отведут в душевую. Оставьте вещи прямо здесь, на платформе. Потом вы получите их обратно. Помните, чем организованнее вы будете себя вести, тем быстрее вы сможете поесть и отдохнуть после долгой дороги.
Впереди несколько эсэсовцев стали жестами приглашать первые ряды прибывших сложить свои вещи чуть в стороне от колонны и по одному подходить к столику, за которым сидел молодой человек в белом халате, а рядом стоял лагерный врач в форме СС, очень спокойный и деловитый. Врач взглянул на первого подошедшего к нему мужчину лет шестидесяти и сделал небрежный жест левой рукой, приказывая ему отойти влево. Охранник с автоматом, ждавший его решения, тут же подхватил мужчину под руку и отвел в сторону. Затем к столику подошли две девочки. Та, что постарше, лет четырнадцати, вела за собой, по- видимому, сестру, лет девяти. Они остановились перед эсэсовцем, в волнении прижимаясь друг к другу. Врач, едва взглянув на них, жестом руки отправил обеих налево, и девочки присоединились к только что прошедшему осмотр мужчине. Следующей была заметно прихрамывавшая девушка лет девятнадцати. Она подошла к столику и робко поздоровалась со всеми эсэсовцами.
— Что у вас с ногой? — спросил врач, не отвечая ей на приветствие.
Девушка непонимающе переводила взгляд с врача на рядом стоявшего с ним охранника.
— Нога, что с ногой? — переспросил эсэсовец, кивая на ее колено.
Девушка пожала плечами, а затем, оперевшись на больную ногу, поморщилась от сильной боли. Врач кивнул головой и махнул левой рукой. Охранник отвел девушку в сторону.
Далее к столику подошла полная женщина лет сорока. Она смотрела на врача доброжелательным приветливым взглядом.
— Сколько вам лет? — задал вопрос эсэсовец.
— Сорок два, — ответила по-немецки женщина. По всей видимости, она не ожидала такого вопроса и потому перед тем, как ответить, ненадолго задумалась.
Врач, окинув ее придирчивым взглядом, медленно поднял вверх правую руку и, задержавшись, с видом человека, который не может принять решение, неуверенно махнул ладонью в левую сторону. Женщину оттащили влево.
К столику быстрым шагом подошел высокий молодой человек лет тридцати. Несмотря на долгую дорогу, он не подавал совершенно никаких признаков усталости, держался прямо, даже несколько по- военному. Взгляд его карих глаз был спокойным, решительным. Эсэсовец взглянул на него, жестом руки приказал повернуть голову сначала в одну, а потом и в другую сторону, приказал продемонстрировать зубы и, наконец, не найдя ничего подозрительного, как будто нехотя показал рукою направо. Два охранника, стоявшие рядом, грубо оттолкнули молодого человека от столика. Он послушно отошел вправо и принялся с тревогой высматривать кого-то в толпе.
Процесс селекции начался. Сара, вместе с другими членами ее команды, помогала прибывшим людям складывать вещи и соблюдать необходимый порядок. В какой-то момент она оказалась рядом с Адамом и, поприветствовав его быстрым взглядом, продолжала изредка переглядываться со своим знакомым, непроизвольно ища у него поддержки. Она почти не говорила с теми, кто стоял в очереди, и старалась не смотреть им в глаза. Если кто-то задавал ей вопрос о том, как лучше себя вести, она шепотом, пытаясь не привлекать внимания, советовала перестать беспокоиться и вести себя как можно бодрее.
Время шло. Людская очередь медленно двигалась вперед и неумолимо распадалась в самом своем начале на две группы. Первая группа была многочисленной, люди из нее, пребывая в неизвестности, оставались на площади и тревожно ожидали момента, когда им скажут, что делать. Людей из второй группы, время от времени уводили, не оставляя возможности находиться здесь и смотреть, что же случится с их родственниками, друзьями, знакомыми в дальнейшем.
— Оставьте свои вещи прямо здесь, — снова и снова повторял в большой рупор унтерштурмфюрер, стоявший ближе к входу на площадь. — Вам их отдадут позже.
