он и смелый только потому, что чувствует это? Помни, главный враг — не пес, а твой собственный страх. Пока ты боишься, животное уверено, что ты жертва. А на жертву, по закону природы, нужно всегда нападать. Не дай ему повода считать, что ты жертва, не дразни его инстинкт своим страхом.
Адам перевел взгляд на пса. Собака больше не лаяла и не рычала. Вся в напряжении, готовая к новой атаке, она внимательно смотрела на стоявших неподалеку людей, терпеливо ожидая от них дальнейших действий.
— А теперь, — уверенным голосом произнес пан Дулинский, — возьми себя в руки и подойди к псу поближе. Я буду рядом.
Адам, посмотрев на отца, неуверенно кивнул. Он развернулся и сделал по направлению к будке несколько робких шагов. Пес тут же обнажил клыки и угрожающе зарычал. В груди у Адама все похолодело, но через мгновение он уже справился с собой и сделал еще шаг навстречу собаке. Животное, не раздумывая, бросилось вперед. Крепкая цепь снова врезалась ему в шею, рывком отбросила назад, и пес, громко хрипя, принялся рыть лапами землю, пытаясь приблизиться к Адаму еще хотя бы дюйм. Но мальчик не остановился. И с пути не свернул. Медленно, словно небрежно прогуливаясь, он шел на собаку, глядя ей прямо в глаза. Пес, восприняв это, как вызов, неистово бился в бессильной злобе. Он хрипел и захлебывался в собственном лае. Громко стучала о землю железная цепь. Наконец, Адам подошел к животному так близко, что ощутил зловонное дыхание, доносившееся из его пасти. Отец стоял рядом и, внимательно наблюдая за псом, в любой момент был готов прийти сыну на помощь.
— Я больше не боюсь, — прошептал Адам, стоя всего в полуметре от разъяренного животного. Через мгновение, сжав кулаки, он уже выкрикнул во весь голос: — Слышишь? Я больше не боюсь!
И тут произошло неожиданное. Пес, услышав крик, мгновенно смолк и, опустившись на четыре лапы, стал поочередно переводить взгляд с Адама на его отца и обратно. В глазах его все еще жила злоба, но теперь он занял выжидательную позицию, и не спешил проявлять агрессию.
— Я больше не боюсь, — с наслаждением повторил Адам, не отпуская взгляд пса ни на секунду. — Ты больше никогда, слышишь, никогда не сможешь меня испугать.
Пес негромко зарычал напоследок, потом пригнул голову к земле и медленно отошел к будке, то и дело оглядываясь на незнакомых ему людей. Он уселся около своего жилища и принялся пристально наблюдать за ними с безопасного расстояния.
— Молодец, сын, — как-то странно посмотрев на мальчика, усмехнулся пан Дулинский и, помедлив, крепко обнял Адама за плечи. — Ты справился.
Хозяин пса, украдкой наблюдавший за ними из-за зашторенной занавески, глубоко вздохнул и укоризненно покачал головой.
Через секунду Адам открыл глаза. Пес, натравленный на него офицерами, уже преодолел треть пути и с каждым мгновением разгонялся сильнее, стремительно сокращая расстояние до своей жертвы.
«Отвлекись от всего, Адам! Страх, сомнения, губительные мысли отбрось. Не дай ему почувствовать твой страх…» — звучал в голове узника голос его отца.
Адам свел вместе колени и прогнулся вперед, защищая от нападения пах. Он сжал кулаки, выставил перед собой руки, и развернул их тыльной стороною к себе, выводя из-под удара артерии.
«Отвлекись от всего, Адам!» — снова и снова слышал он голос отца.
В ушах гулко отдавались удары пульса. Сгруппировавшись, он напряженно наблюдал за псом, который был уже совсем близко. Животное буквально сверлило его сосредоточенным взглядом. Оно беспрекословно подчинилось команде хозяина и теперь послушно выполняло заученный набор действий.
«Отвлекись от всего, Адам! Помни, у собаки, кроме ее зубов, больше ничего нет…» — голос отца звучал убедительно, твердо, он придавал сил и уверенности в себе.
Адам, забыв обо всем на свете, внимательно следил за каждым движением своего врага. Вот пес, устремленный вперед, подбегает все ближе. Рано! Пес, пригнув голову вниз, на бегу группируется для прыжка. Рано! Пес начинает прыжок, чуть расставив для большей устойчивости задние лапы. Рано! Пес обнажает клыки, готовясь дотянуться ими до жертвы. Рано, рано! Сохранять молчание далее смысла нет, и пес, уже оторвавшись от земли, грозно рычит, предвкушая легкую победу. Теперь пора!
Первую атаку овчарка выполнила с разбега, не останавливаясь и не меняя своих намерений. Оказавшись в двух метрах от заключенного, она, полностью уверенная в своем успехе, оттолкнулась задними лапами от земли и прыгнула вперед, пытаясь, как ее обучали, одним точным движением дотянуться до горла. Адам в самый последний момент отклонился назад и влево, выводя из-под атаки тело, и одновременно с этим скользящим провожающим движением сильно толкнул загривок пса левым предплечьем. В пяти сантиметрах от его лица с громким лязгом сомкнулись огромные челюсти. Страшно, эффектно, но — совершенно безрезультатно. Животное, уже находясь в прыжке, не смогло скорректировать направление траектории, по инерции пронеслось мимо Адама и, подняв большое облако пыли, неуклюже завалилось на бок в двух метрах позади него. Заключенный перевел дух, его сердце стучало так сильно, что, казалось, его слышит даже проигравшая первый раунд овчарка.
— Ох, — огорченно выдавили из себя немецкие офицеры, наблюдавшие за происходящим и болевшие за своего пса.
Адам быстро повернулся лицом к животному, снова готовый к отражению нападения. Овчарка, упав, на долю секунды растерялась, но тут же поднялась и перешла в новое наступление. Рыча, она бросилась на Адама уже без разбега, пытаясь короткими стремительными движениями сомкнуть челюсти на его бедрах. Но заключенный был начеку. Каждый раз, когда клыки собаки оказывались в непосредственной близости от его тела, он точными, уверенными движениями сведенных перед собой рук сбивал животное, нанося удары по его загривку и морде. И каждый раз это делало атаку животного безрезультатной, снова и снова вынуждая его начинать все сначала. По локтям Адама текла кровь, рукава полосатой формы были уже в лохмотьях, но голос отца, звучавший в его голове и вселявший небывалую уверенность, помогал заключенному постоять за себя.
В какой-то момент животное вновь решилось. Сделав несколько ложных движений, оно бросилось на узника, целясь в руки, которые Адам неизменно держал перед собой согнутыми в локтях и повернутыми тыльной стороною к себе. Челюсти у собаки устроены таким образом, что, обычно, свою цель она хватает в горизонтальной плоскости. Адам же держал руки строго вертикально, потому действовать привычным образом оказалось для пса довольно проблематичным. Совершая короткие и безуспешные попытки схватить заключенного, пес увлекся, и Адам, поднимая руки все выше, вынудил собаку приподняться на задние лапы,
