— Вы, евреи, — начал он совершенно спокойным голосом, — считаете, что всегда одерживаете победу. Вам всегда кажется, что вы останетесь в выигрыше, так или иначе. Сегодня вам удалось справиться с хорошо обученным сторожевым псом и, держу пари, сейчас вы чувствуете себя победителем. Но я хотел бы вас огорчить.
Шнайдер одел перчатки, чуть приподнял полосатый лоскут, закрывавший рану на ноге узника, и с пониманием покачал головой.
— Обстоятельства таковы, что у вас повреждена бедренная артерия. Таких животных, — кивнул он на овчарку, — обучают профессионалы. А потому рана, которую нанес вам этот прекрасный пес, смертельна. И приблизительно через пять или шесть минут вы умрете. Умрете от потери крови.
Врач с фальшивым сожалением вздохнул и еще раз внимательно осмотрел рану на бедре Адама.
— Будь вы не из числа заключенных, — затянувшись дымом, продолжил он, — будь вы одним из нас, я бы, пожалуй, успел. Хотя, не буду скрывать, пришлось бы поторопиться. Я бы разорвал вашу одежду на узкие полоски, перетянул бы ногу выше раны, что существенно замедлило бы потерю крови, вызвал бы машину, мы погрузили бы вас на нее и оперативно доставили ко мне в медицинский блок, где я бы и оказал вам квалифицированную медицинскую помощь. Ваши шансы на выживание в таком состоянии составляли бы пятьдесят на пятьдесят. Но, к несчастью для вас, вы не немец. Вы не один из нас. И у вас нет прав на подобные привилегии.
Адам, почувствовав, как его покидают силы, внезапно вцепился окровавленными руками в гравий. Он несколько раз судорожно дернулся, все еще на что-то надеясь, но, посмотрев на офицеров, стоявших рядом и безразлично наблюдавших за ним, разжал кулаки и с презрением отвернулся в сторону.
— Не нужно стыдиться своих чувств, — рассмеялся Отто Шнайдер, отодвигаясь. — Смиритесь. Хотите вы этого или нет, но ваши силы уже на исходе. Наступает окончание вашей жизни. Я рекомендовал бы вам в эту минуту думать о чем-то приятном, а подобные всплески эмоций это деструктивный путь, он ведет к саморазрушению. Могу предположить, что на ваших небесах вас за это накажут плетью.
Офицеры, с интересом слушая Шнайдера, заулыбались его шутке. И только Альфреду Брауну было не до веселья. Он с тоской смотрел на любимого пса, такого послушного и такого преданного ему одному. На пса, который еще полчаса назад с готовностью выполнял любую его команду.
Через минуту заключенный номер тридцать шесть двести семьдесят семь умер. Умер холодной ноябрьской ночью, лежа на отсыревшей дорожке, в каких-нибудь двух метрах от лагерного врача, с удовольствием курившего дорогую длинную сигарету. Застывшие глаза Адама выражали несломленную веру в себя и едва заметное презрение к смерти.
— Не расстраивайтесь, Альфред, — сочувственно похлопал по плечу унтерштурмфюрера Курт Шольц. — Случается всякое. Я уверен, вы еще найдете себе пса, похожего на Блица.
Альфред Браун с сомнением покачал головой и медленно побрел по направлению к административному блоку. Остальные офицеры, негромко переговариваясь, двинулись следом за ним.
Глава XV
Отто Шнайдер, взглянув в сторону открывшейся двери, поспешно поднялся и вскинул правую руку в приветствии. Курт плотно прикрыл за собой дверь, снял фуражку, повесил ее на вешалку и подошел к рабочему столу унтерштурмфюрера.
— Здравствуйте, Отто, — дружелюбно произнес он и протянул офицеру руку, подчеркивая этим неофициальность своего визита. — Садитесь.
— Работа, работа… — улыбнувшись, развел руками Шнайдер. — Работаем целыми днями.
— Что же, похвально, — отметил Шольц, поудобнее усаживаясь на стул. — Кстати, старайтесь беречь силы. В ближайшем будущем работы станет намного больше. И они вам еще понадобятся.
Отто Шнайдер снова улыбнулся шутке.
— Может, желаете выпить? — предложил он Шольцу. — Кофе? Коньяк?
— Нет, спасибо, — отказался Курт. — Кстати, откуда у вас здесь кофе? В таком-то месте…
Он многозначительно оглядел комнату.
— Ну, что вы, оберштурмфюрер, — шутливо нахмурился врач. — Не такие уж мы здесь и страшные.
Наступила пауза. Шнайдер, конечно, догадывался о цели визита начальник охраны, но, все же, предпочел занять выжидательную позицию и не спешил проявлять инициативу.
— Хотел у вас узнать, — наконец, начал Шольц, — как продвигаются исследования, о которых вы упомянули неделю назад, во время нашего прошлого разговора? Нет ли трудностей организационного плана? Не требуется ли помощь?
— Нет, спасибо, — вежливо отказался Шнайдер. — Своим распоряжением комендант лагеря обеспечил мою скромную команду всем необходимым. У офицеров, с которыми мы работаем в тесном сотрудничестве, мои просьбы всегда находят всестороннюю поддержку.
Мужчины снова ненадолго замолчали.
— Скажите, вас интересует что-то конкретное? — наконец, осторожно поинтересовался лагерный врач. — Я готов обсудить.
— Вообще-то, да, — коротко кивнул Шольц. — Я бы хотел узнать, была ли привлечена к вашим исследованиям заключенная, о которой я говорил в прошлый раз. И, если была, то хотелось бы услышать, к какого рода исследованиям. Как можно подробнее.
Шнайдер, нисколько не удивившись, спокойно посмотрел на Курта.
— На заключенной, о которой вы упоминали, — после небольшой паузы начал объяснять он, — испытываются мои собственные наработки по части исследований в области воздействия на организм человека трупного яда. В частности, собирается материал о том, как именно и в каких временных пределах происходит развитие необратимых последствий после факта заражения. Так же, пытаемся выяснить, какой
