который кто-то и внимания, наверное, не обратит, а она отдала бы сейчас за него все на свете.
Ее тело все еще продолжало бороться. Само по себе продолжало, никто ему не приказывал. И борьба эта выливалась в безудержное, хаотичное движение. Борьба эта выливалась в неиссякаемое стремление жить. Выгибалась спина, инстинктивно поднимая грудь вверх, как будто стремясь дать легким чуть больше пространства. Беспрерывно шарили во мраке руки в тщетных попытках найти, за что зацепиться. Упирались ноги в тела других, зачем-то продвигая ее все дальше от входа. И вытягивалась шея, не давая лицу упереться в бетонный пол.
Внезапно среди множества лежавших внавалку тел Сара нащупала что-то тряпичное, мокрое. Машинально сжав пальцы, она притянула руку к себе. В руке — чья-то лагерная полосатая шапка. Влажная и неизвестно откуда здесь взявшаяся. Сара инстинктивно прижала ее к лицу, стараясь хоть как-то отгородиться от расползавшейся вокруг невидимой смерти. Она собрала все силы и, сделав вдох через кусок этой грязной материи, наконец, загнала в грудь небольшую порцию воздуха. Воздух был удушливым, смрадным, он пах мочой. Но другого у нее не было.
Вспомнив, как играла в детстве в свою незатейливую игру, Сара, насколько смогла, задержала дыхание и постаралась сосредоточиться на чем-то одном. Перед ее глазами появились причудливые очертания огромных оранжевых облаков; облака плыли по темному живописному небу и, казалось, настойчиво звали ее с собой. А она, совсем еще маленькая девчонка, во все глаза смотрела на них с земли, восхищалась их совершенством и грациозностью, но все никак не могла решиться шагнуть вперед.
Человеческий вой вокруг нее постепенно стихал. Крики и стоны становились все более приглушенными, далекими. Сознание уплывало, и Сара, прижимая к лицу кусок полосатой ткани, все глубже и глубже проваливалась в черный, удушливый мрак. Она никогда не думала, что пустота может быть настолько бездонной. Сквозь ожидание смерти ей казалось, что постичь это, попросту, невозможно.
Глава XIX
Двое заключенных, работавших в составе зондеркоманды, стараясь не наступать на тела и не смотреть на лица, продвигались внутрь длинного бетонного помещения. Наконец, они наклонились над очередным телом. Это была молодая невысокая женщина. Как и многие здесь, она лежала на полу с широко открытым ртом и застывшими в паническом ужасе глазами.
— Давай сначала тех, что полегче, — по-французски произнес узник, что был постарше. — Бери теперь ты спереди.
— Не могу я нести спереди, — наотрез отказался его напарник — парень лет двадцати семи.
— Будешь тут спорить?
— Я не спорил, я только сказал, что не могу нести спереди.
— Ну, бери там…
Заключенные с трудом приподняли бездыханное тело и потащили к выходу. Переступив порог, они опустили тело на землю и тот, что был постарше, с помощью железного крюка внимательно осмотрел рот умершей женщины в поисках золотых коронок.
— У этой ничего нет, — облегченно вздохнул узник. — Давай, Франсуа, хватай.
Они взяли тело за руки и потащили к стоявшему в десяти метрах от них военному грузовику. Ноги трупа, волочась по гравию, издавали неприятный шелестящий звук, но узники не обращали на это никакого внимания. Подойдя к грузовику, они бросили труп на землю и дали себе несколько секунд передышки. Подняв тело — рывком, сначала на выставленное вперед колено, а затем, перехватив снизу, на уровень груди — они перекатили его через борт грузовика, и труп упал внутрь, на другие тела, заброшенные в кузов несколькими минутами раньше.
Заключенный, что был постарше, с укоризной посмотрел на своего напарника.
— Не могу, Самуэль, — поймав его взгляд, нервно прошептал Франсуа. — Если хочешь, чтобы я нес спереди, давай им глаза закрывать.
Узники вернулись в камеру и с полминуты угрюмо наблюдали за другими заключенными из зондеркоманды, которые, так же, как и они, разбились по парам и выносили наружу неподвижные скрюченные тела. Франсуа и Самуэль склонились над телом молодой девушки и стали освобождать ее ноги из-под лежавших рядом трупов. Когда, закончив с этим, они перевернули тело на спину и сделали попытку оттащить его к выходу, девушка, коротко вздохнув, негромко и продолжительно застонала. Франсуа, никак не ожидавший подобного, резко отпрянул назад. Он с ужасом смотрел на девушку, которую еще несколько секунд назад тянул за руку, как будто это был какой-то неодушевленный предмет, и, не в силах произнести ни слова, только часто нервно сглатывал. Самуэль, опешив, отшатнулся в другую сторону. Он смотрел на тело девушки так, будто ему что-то почудилось, но он все еще не мог поверить в случившееся.
— Самуэль … Ты это видел? Видел? — тяжело дыша и без конца показывая на девушку пальцем, шепотом повторял Франсуа.
— Видел что? — с досадой взглянув на товарища, мрачно спросил второй заключенный.
— Как это что? — Франсуа крепко сцепил свои руки в замок и нервно тряс ими перед собой. — Она ведь… Она…
— Видел, — еще мрачнее ответил Самуэль и настороженно покосился на пару узников, работавших в другом конце газовой камеры. — Иди сюда, присядь рядом и успокойся.
— Надо сообщить, — Франсуа с тревогой переводил взгляд с входной двери на девушку и обратно. — Я… Я схожу и позову охранников. Нам надо немедленно сообщить им об этом. Они там, снаружи… Я быстро, я сбегаю…
— А ну-ка, подойди ближе и успокойся, — негромко зашипел на него Самуэль. — Франсуа! Франсуа, послушай меня! Подойди сюда и присядь, чтобы тебя не было видно.
Перепуганный молодой узник подошел к нему и, делая вид, что вытаскивает из груды тел следующий труп, опустился рядом со своим старшим товарищем. Самуэль, встав на колени, приблизился к девушке и легонько похлопал ее по щеке ладонью. Она не шевельнулась. Заключенный ударил девушку чуть сильнее, от чего ее голова сменила положение и безвольно упала на другое плечо, но девушка снова не издала ни звука. Узник, нахмурившись, приложил пальцы к ее шее, помедлил несколько секунд и потом сильно потряс девушку за плечи, на что она в ответ еле слышно застонала. Самуэль с облегчением вздохнул и, стерев пот
