На другом конце провода воцарилась тишина. Потом из трубки донеслось:
– Смотри, по краю ходишь...
И короткие гудки.
Валуев моментально покрылся холодным, липким потом.
Нет сна слаще, чем утренний, особенно когда можно позволить себе не вскакивать спозаранку под занудное пиликанье будильника. Можно сладко потягиваться, ворочаться, поплотнее закутываясь в теплое одеяло... Пока не надоест.
Сергей Иванович очень ценил такое вот времяпрепровождение, тем более что не часто мог себе его позволить. Иногда, когда выпадало свободное утро, даже специально ставил будильник на заведомо ранний час. Куда как приятно вскочить спросонья, ошалело озираясь, – и вдруг понять, что тревога ложная, можно спать дальше! Снова откинуться на подушку и медленно погружаться в блаженную дремоту, специально оттягивая мгновение окончательного засыпания.
Кайф!
Именно на такой кайф рассчитывал Сергей Иванович, укладываясь в кровать накануне вечером. Пришлось засидеться допоздна – дожидался доклада о том, как пройдет урезонивание зарвавшегося Стропилло. Совсем нюх потерял, паскуда, вздумал в бирюльки играть. Ну ничего, судя по всему, понял наконец, с кем имеет дело.
Говорят, чуть не обосрался со страху, задергался, как клоун на ниточках.
Это хорошо. Однако для профилактики придется поучить его еще разочек, когда все закончится, – чтобы в дальнейшем и пикнуть не смел. С кадрами надо работать грамотно.
Так что почивать Сергей Иванович отправился с чувством полного удовлетворения. Еще и почитал на сон грядущий какой-то детективчик, оттолкнув локтем жену, пристававшую с глупостями. Господи, какую херню пишут! Знали бы, как все происходит на самом деле, у серьезных людей!
Ладно, баю-баюшки-баю, не ложитесь на краю...
Хрен меня кто поднимет завтра раньше двенадцати!
Однако утро началось для Сергея Ивановича совсем не так, как он планировал. Разбудил его ни свет ни заря мобильник – тот самый, для специальных звонков. Пока ворочался, нашаривая часы, – блин, восемь утра, кого несет в такую рань! – пока с отвращением таращился на храпящую жену, размалеванную каким- то дурацким ночным кремом запредельной стоимости, мобильник умолк.
Сергей Иванович потянулся к тумбочке, вытащил мобильник из-под недочитанного детектива. Поднес дисплей к слипающимся спросонья глазам.
Самоедов! Сон как рукой сняло.
Сергей Иванович вскочил, быстро вышел на кухню и нажал кнопку вызова непринятого звонка.
– Адольф Богданович? – преувеличенно бодрым голосом произнес Сергей Иванович.
– Мобильником, Иваныч, не тараканов давят, а обеспечивают оперативную связь в любое время суток, – без тени обычной шутливости мрачно буркнул Самоедов. – Я из Шереметьева, через пару часов буду в Ленинграде.
– Адольф Богданович, со Стропилло все в порядке, мои люди провели работу...
– Не тарахти! О каждом своем чихе докладывать нечего, отчитаешься по результатам. Новая забота появилась.
– Неприятности? – осторожно осведомился Сергей Иванович.
– Узнаешь. Пришли-ка за мной в Пулково машину, а сам подгребай к одиннадцати к себе в офис. Да подгони ребят с аппаратурой, пусть пошарят лишний раз насчет клопов – человек один будет со мной. Серьезный человек. Там и поговорим. Все, отбой.
Сергей Иванович отложил мобильник и задумался.
Ох, не к добру все это!
Да, прав смекалистый русский народ – чем дальше в лес, тем больше дров.
В половине одиннадцатого Сергей Иванович уже сидел за столом в своем кабинете и лично наблюдал за хлопотливыми ребятами в наушниках и с портативными магнитными антеннами в руках. Ребята обшарили каждый сантиметр – стены, пол, потолок, мебель, окна, кадку с экзотическим растением диффимбахией.
Все чисто, слава богу.
Сергей Иванович проводил их и вернулся к столу. Нажал спрятанную под полированной столешницей кнопку, и тут же бесшумно опустились наружные металлические ставни из наборных пластин, декорированных под бамбук. Довольно усмехнулся – нет, не зря он велел их установить. Теперь до окон никаким лазерным лучом не добраться, возможность внешнего прослушивания по колебаниям стекол пресечена на корню. Темновато вот только.
Включив настольную лампу с зеленым абажуром, Сергей Иванович посмотрел на часы. Так, одиннадцать...
И тут же раздался стук в дверь.
Вошел Самоедов, за ним – плотный низкорослый мужчина в темно-синем костюме, седой, в черных очках.
Пожали друг другу руки, расселись вокруг стола. Самоедов вопросительно посмотрел на Сергея Ивановича, молча показал глазами на стены и потолок. Сергей Иванович кивнул.
– Познакомься, Сергей Иванович, – Самоедов указал на своего спутника, – Василий Кимович Безродный, генерал-майор. Главное управление исполнения наказаний, командует Северо-Западом. В нашей организации с первого дня.
– Очень рад! – откликнулся Сергей Иванович и тут же подумал, что радоваться на самом деле нечему.
Вот тебе и доверие!
Ему, руководителю петербургского филиала, только на третий год соизволили сообщить, что на его территории активно действует высокопоставленный член «Воли народа»!
На территории, за которую он, между прочим, отвечает головой.
Смятение Сергея Ивановича не укрылось от Самоедова.
– Не до глупостей, Иваныч! – строго сказал он. – Не барышня. Дело куда как серьезное. Сейчас Василий Кимович доложит последнюю информацию.
– Значит, так, – тут же начал Безродный ровным, невыразительным голосом, – сегодня ночью прошло сообщение о побеге из «Крестов» некоего Чернова Игоря Анатольевича. Факт побега был зафиксирован на вечерней поверке сразу после благотворительного концерта певца Романа Меньшикова на территории изолятора. Принятые по поиску и поимке меры по горячим следам результатов не дали. В девять я принял доклад от начальника «Крестов» полковника Валуева – ничего. Валуев сейчас трясет заключенных, так что возможны подвижки – Валуев землю будет рыть, знает, что висит на волоске. В полдень пройдет доклад по УВД, возможна дополнительная информация. На данный момент у меня все.
Безродный замолчал.
– Ну а теперь я тут кое-что поясню, – Самоедов встал и прошелся по кабинету. – И тебе, Сергей Иванович, и тебе, Василий Кимович. Чтобы вы поняли, какая глубокая жопа нависла из-за этого Чернова и над нами, и над нашим общим делом.
Самоедов помолчал и, тяжело вздохнув, произнес:
– Беглый Чернов – старший научный сотрудник Государственного института генетики. До посадки заведовал лабораторией новых технологий в области клонирования и исследований генома. Институт этот такого уровня секретности, что и самому товарищу Берии в его шарашках не снилась. Чудом удалось уберечь от ворья безродного, – Самоедов слегка поклонился в сторону Безродного, – ты уж извини, Василий Кимович, за каламбурчик. Ну а лаборатория черновская даже на этом фоне выделяется – внутренняя охрана из ГРУ, двойные посты, инфракрасная сигнализация на объемное проникновение, тыры-пыры, все как в швейцарском банке. Вплоть до последнего паршивого лаборанта – все в погонах.
Самоедов вынул сигарету, чиркнул зажигалкой, прикурил.
Закашлялся, тут же придавил сигарету в кадке с диффимбахией.
– Один Чернов как белая ворона – ученый, блин, интеллигент. При коммунистах даже диссидентщиной
