баловался, и все ему прощалось. Без него никак, голова – что твоя дыня. Да дай ты выпить чего-нибудь, Иваныч, что у тебя, как в богадельне!
Сергей Иванович сходил в комнату отдыха, принес бутылку «Хеннесси», толстые низкие стаканы, разлил коньяк.
Безродный отказался, а Самоедов выпил одним духом.
– Теперь главное. Чернов работал над специальным заказом Главного штаба. И полгода назад работу закончил. Выдал на-гора четыре папочки. Каждая из которых, если толкнуть за бугор, потянет лимонов на пятьсот зелени.
– Два миллиарда! – прошептал Сергей Иванович.
– Молодец, – криво усмехнулся Самоедов, – считать умеешь. Наше руководство тоже умеет. Вот и было решено не допустить неизбежного разбазаривания ценных открытий внутри страны. Нам эти деньги нужнее, чем бесхребетному нынешнему режиму и оболваненному им населению.
– А что Главный штаб? – спросил Безродный.
– Тебе ли, Василий Кимович, объяснять, что нашей агентурой в этой стране пронизано все снизу доверху. Десятки людей работали над выемкой документации, над каналами ее переправки на Запад, подбирали клиентов. Пришлось посвятить в некоторые детали Чернова, он был необходим для полноты научного обеспечения проекта. Есть основания полагать, что и до всего остального он додумался. Пошевелил дыней, мать его.
– И что теперь? – осторожно осведомился Сергей Иванович.
– А теперь вот что. Чернов на свободе, жив-здоров. Между тем он определенно знает если не всю, то по крайней мере большую часть цепочки по продаже его разработок. Он для нас и для нашего дела хуже гремучей змеи. Начнет свистеть по диссидентской привычке, дойдет до Кремля – и всем нам каюк. Там не прощают тех, кто не делится. Организуют слив в газеты, тыр-пыр, восемь дыр, распродажа военных тайн, натравят вояк – да нас тут же порвут, как Тузик грелку! Завистников хоть жопой ешь. А вроде все было предусмотрено...
Самоедов посмотрел на Безродного.
– Тут Василий Кимович поскромничал, не поделился сокровенным. Давай-давай, господин-товарищ генерал-майор, не тушуйся!
– Был приказ, – нехотя процедил Безродный, – упаковать Чернова по правдоподобному обвинению и уничтожить его в «Крестах» руками заключенных.
– Ну и что, Василий Кимович? – зловеще осведомился Самоедов.
– Первая часть приказа выполнена, – буркнул Безродный, – вторая – нет.
– Вот такой расклад, други милые, – Самоедов снова закурил. – Если «Воля народа» будет засвечена, нас с вами зачистят в первую очередь.
Самоедов плеснул себе коньяку и молча выпил.
– Я сейчас не буду разбор полетов устраивать, еще не время, – он снова покосился на Безродного, – лучше давайте вместе думать, как из этого говна выбираться будем. Мы теперь накрепко одной веревочкой связаны.
Еще помолчали.
Наконец Безродный встал и снял темные очки. У него были маленькие невыразительные глазки и, как показалось Сергею Ивановичу, один из них был стеклянным.
– Понимаю, что основная нагрузка по исправлению ошибки должна лечь на меня, – медленно начал Безродный. – Думаю, что еще не все потеряно.
– Начало хорошее, – ядовито заметил Самоедов, – возрождает оптимизм в приунывших массах.
– Считаю необходимым следующее, – Безродный повертел в руках очки и бросил их на стол, – во- первых, дожать Валуева. Он вполне способен разговорить свой контингент. Уверен, что таким образом мы сможем вычислить организаторов побега.
Самоедов кивнул, Сергей Иванович машинально повторил его движение.
– Во-вторых, используя полученную информацию, активизировать поиск Чернова по линии МВД. Причем поручить это дело конкретному ответственному специалисту из органов. Мотивированному на выполнение служебного долга, с установкой на уничтожение опасного преступника, враждебного для государства.
– Кандидатура? – коротко спросил Самоедов.
– Имеется, и довольно известная. Майор Боровик. Хороший специалист, помешан на борьбе за справедливость. Эдакий Клинт Иствуд, – Безродный позволил себе улыбнуться. – Считает, что у него связаны руки, что ему не дают эффективно бороться с преступностью. Думаю, его легко можно будет мотивировать в духе неофициального ответственного задания на благо Родины.
– Да, не перевелись еще на Руси юродивые, – задумчиво протянул Самоедов. – А вообще – неплохо! Ну, тебе и карты в руки, Василий Кимович. Действуй.
Подумав, Безродный решил вызвать Боровика прямо к себе в служебный кабинет. Договориться с приятелями из числа гувэдэшных начальников не составило труда – все знали о дерзком побеге из «Крестов» и ничуть не удивлялись повышенной активности смежников.
Вызвал на шесть вечера – самое время, конец рабочего дня. Лишний народ уже разойдется по домам. По пути заехал домой, переоделся в форму. Добравшись до кабинета, занялся текущими делами. Периодически долбил вконец издерганного Валуева требовательными звонками.
Ага, ну вот и шесть.
Встал, поправил портрет президента, переставил с подоконника на стол бюст Дзержинского. Вот так, строго и патриотично.
Хороший антураж.
Ровно в шесть дежурный доложил о приезде Боровика.
Безродный встретил его у дверей, тепло пожал руку, усадил за стол для совещаний, сам демократично сел рядом. Он умел быть обаятельным.
– Ну что, майор, наслышан о наших бедах?
– Вы о побеге? – сдержанно спросил Боровик. – Товарищ генерал...
– Василий Кимович, просто Василий Кимович, – прервал его Безродный. – Не люблю я этих чинов, особенно в разговоре с соратниками по общему делу.
Безродный устало потер лоб ладонью.
– Наглеют преступники, майор. Пользуются беззубостью власти, которая нас, старых служак, ни в грош не ставит. Веришь – иной раз выть хочется от бессилия! Вот он, гад, руки по локоть в крови, насильник, загубивший не одну невинную душу, – и уходит от суда под треск адвокатской болтовни, опять убивает, грабит, уверенный в своей безнаказанности. А если и попадет в тюрьму – то живет там, как в санатории, окруженный холуями. И в любом случае смеется над нами – над теми немногими, кто еще верит в необходимость торжества справедливости. За державу обидно!
Безродный тяжело вздохнул.
– Ладно, это все лирика. Ты, майор, меня понимаешь – наслышан о тебе как о честном, болеющем за дело человеке. Поэтому и хочу обратиться с просьбой.
Рука Безродного легла на плечо Боровика.
– Эту гниду надо поймать, майор. Чернов мало что преступник, он хуже того – предатель. Настоящий, закоренелый враг нашей Родины! Всегда издевался над тем, что для нас свято, и кончил продажей за границу государственных секретов. Народное достояние, за которое десятки честных патриотов жизни не жалели, променял на иудины сребреники. Продал террористам, которые взрывают и травят наших жен и детей. Дал им в руки смертельное оружие.
Безродный встал и зашагал по кабинету – якобы не смог сдержать волнения.
– И ведь до чего дошло – еле посадили иуду! Пришлось даже факты подтасовывать, скажу честно. Что делать, если нынешний бардак просто заставляет переступать через неправедный закон ради торжества высшей справедливости! Знаешь, как говорят: если не мы, то кто? Кури!
Достав из кармана кителя пачку «Парламента», Безродный бросил ее на стол.
– Кури, майор! Ты парень правильный, поэтому и обращаюсь к тебе. Нас таких немного осталось в этом
