был.
— А что с ним сталось? — спросил Трикс, преиспояясь к выпоротому мальчишке невольным сочувствием.
— Десять ударов плети — и три года вразумительных работ. То ли на рисовые поля отправили, то ли подпаском на дальние выгоны. Я же говорю, регент добрый был.
— А за что его?
— Самозванец. — Подмастерье, нарисовавший палача, сплюнул за парапет. — Приперся сегодня с утра к дворцу и стал кричать, что он — со-герцог Трикс Солье, молит регента о защите и помощи.
— Так ему и надо, самозванцу! — свирепо сказал Трикс. — Регент его сразу раскусил, как увидел?
— Да регент к нему и не выходил. — Подмастерье змеялся. — Все знают, малолетнего Трикса зарубили, коа он покушался на Дэрика Гриза. Сам Дэрик и зарубил. Так что регент сразу объявил: каждого, кто объявит себя чудом спасшимся Триксом Солье, пороть кнутом и оравлять на вразумительные работы. Говорят, таких хрецов уже по всему королевству встречают…
Трикс молчал, не в силах произнести ни слова. Уши у него пылали. А подмастерье, не замечая его реакции, меательно произнес:
— Эх, жаль меня там не было… Говорят, со-герцогиня, госпожа Реми Солье, все законы Высокой Смерти собла и даже с лихвой! Змеиный яд выпила, потом кинжал в сердце воткнула и из окна башни выпрыгнула, а вдобавок еще облила себя светильным маслом и подожгла! Вот бы такое увидеть и нарисовать — как герцогиня, объятая свепым пламенем и пронзенная острой сталью, с измениимся лицом падает из окна! Я бы картину назвал — «Пающая аристократка». Нет, лучше — «Смерть со-герцоги Солье, или Кто падает из окна»!
Бац!
Кулак Трикса со всей силы ударил подмастерье в чюсть. Зубы у парня клацнули, он слетел с парапета и упал спиной на мостовую. Кувшинчик в его руке разлетелся, бледно-розовое, разведенное водой вино брызнуло во все стороны.
— Ты что! Ты чего! — закричал второй юный художник, отступая от Трикса на пару шагов. — Ты ума лишился?
Как правило, подмастерья рады подраться. Но эти двое оказались натурами слишком артистическими, способни любоваться поркой маленьких самозванцев или падием пронзенных и горящих герцогинь, но никак не опкаться до реальной потасовки.
— Вот бы увидеть? — кричал Трикс, бесстрашно нтупая на двух парней, куда старше и крупнее его само. — Вот бы увидеть, да?
— Псих ненормальный… — держась за челюсть, прормотал юный художник. — Псих! Я стражу позову!
— Я тебя вызываю на дуэль! — закричал Трикс, шаря рукой у пояса. Увы, у него не было ни меча, ни кинжала, так что со стороны его движения выглядели так, будто он пытается подтянуть сползающие штаны.
Видимо, эти нелепые движения придали подмастерьям храбрости. Небитый помог битому подняться. Тот сплул красным, пошатал пальцем зубы, после чего засучил кружевные обшлага и отважно двинулся к Триксу. Следом пошел и его друг.
Но драки не случилось.
Из начавшей собираться толпы вышел и встал между подмастерьями и Триксом седой кряжистый мужчина в моряцком бушлате. Один его глаз прикрывала аккуратная черная повязка, что делало мужчину похожим на старого пирата из детской книжки. К тому же он прихрамывал, на лице его было несколько давно заживших шрамов, а на поясе — абордажный тесак, какой на суше позволялось носить лишь морякам офицерского чина.
— Суши весла, юнги! — Мужчина смерил подмастерьев строгим взглядом, а Триксу погрозил пальцем. — Что за птичий базар?
Выглядел мужчина так живописно, что и Трикс, и поастерья невольно преисполнились к нему уважения.
— Этот… эта свинья, — подмастерье указал на Трикса, — эта свинья ударил меня по зубам!
— Если свинья, то «ударила», будь последовательным. — Одноглазый поморщился. — А что скажешь ты, забияка?
— Он оскорбил ма… — Трикс запнулся. — Оскорбил со-герцогиню Реми Солье!
— Ничего я ее не оскорблял! — возмутился подмастье. — Храбрая тетка, я бы ее в героическом полотне отразил!
Трикс опять рванулся вперед и был пойман твердой рукой одноглазого.
— Так! — сурово сказал мужчина. — Я вас выслушал и все понял. Слушайте мое решение!
Голос у него был так убедителен, что никто даже не поинтересовался, как можно было все понять из сумбуых объяснений и кто вообще дал право одноглазому мяку выносить какие бы то ни было решения.
— Ты. — Моряк выхватил свой тесак и свирепо указал им на побитого художника. — Ты неуважительно выскался об аристократке. За это и пострадал!
Молодой художник шмыгнул носом.
— Ты! — Теперь тесак указывал на Трикса. — Стремлие заступиться за даму благородно, но за драку на улицах нашего славного города полагается наказание плетьми! Дабы не утруждать правосудие, плети я тебе выдам лично, на палубе своего славного корабля «Асиопа»! Десять удов плетью-девятихвосткой!
Толпа вокруг ахнула, и Трикс понял, что наказание обещано суровое. Он попытался шагнуть в сторону, но толпа радостно преградила ему дорогу, а одноглазый моряк крепко схватил его за шиворот и потащил за собой.
— Господин… э… господин моряк! — кричал вслед питый подмастерье. — Не надо десять! Я же не зверь какой! Пять-шесть будет вполне достаточно!
Нельзя было не признать, что юноша проявил опреденное благородство. Но Триксу сейчас было не до блостных мыслей о великодушии, чьи ростки есть даже в богемных душах. Он болтался в руках одноглазого моряка, едва успевая перебирать ногами, чтобы не упасть. Моряк тащил его по ведущей в гору улице, все дальше и дальше от реки. Несколько увязавшихся следом зевак поотстали, когда моряк злобно зыркнул на них единственным глазом, но все еще волочились следом.
— Господин… — слегка кривя душой, воскликнул Трикс. На эсквайра моряк никак не походил, но надо же было как-то к нему обращаться. — Господин! Могу ли я заплить пеню…
— Три якоря тебе в глотку, бизань-мачту в седалище! — выругался моряк. — Неужели ты вздумал подкупить китана Бамбуру, грозу Лилового океана и ужас Хрусталых островов? Получишь еще два удара плетью!
Внезапно Трикс почувствовал легкое сомнение. Сурый моряк тащил его в гору, где очень проблематично было бы найти палубу славного корабля «Асиопа» и гроые плети-девятихвостки. Да и говорил моряк как-то… уж больно по-моряцки…
— Я стражу крикну! — негромко, но с угрозой произнес Трикс.
— Молчи, дурачок! — понизив голос, ответил капитан Бамбура. — Сейчас…
Он втащил Трикса в переулок, такой узкий, что там не смогли бы разойтись два человека. Высокие, в три-четыре этажа дома заслоняли небо, оставляя лишь узкую полоску, на фоне которой трепетало развешенное на веревках мрое белье. На окне второго этажа сидел черный кот и орал дурным голосом, требуя, чтобы его впустили.
— Не зевай! — Капитан Бамбура отпустил Трикса, позрительно глянул налево-направо и открыл маленькую дверь в стене. Нырнул туда и позвал: — За мной!
Трикс заколебался.
— Трикс, быстрей… бушприт тебе в подмышку! — рянул моряк.
Услышав свое имя, Трикс вздрогнул. Секунду поколебался — а потом нырнул в дверь вслед за
