потрудились здесь не признанные мастера механических диковин — гномы, а люди или эльфы.
Наконец долгий путь вверх был завершен. Платформа рывком остановилась у новой двери. Трикс подхватил корзину и торопливо вышел из хрупкой деревянной клеи в надежный каменный коридор. Как любой мальчишка, выросший во дворце, он был абсолютно убежден в надеости и несокрушимости каменных построек.
Тем мальчишкам, кому довелось убедиться, что и сые несокрушимые крепости способны рассыпаться по камешку, редко удавалось с кем-то поделиться своим знанием.
По узкой галерее с высоким сводчатым потолком Трикс прошел на кухню. И галерея, и кухня выходили на восток и были залиты солнцем, дробящимся в мутноватых окоых стеклах. Разгрузив корзину в ларь для зелени и на ледник, Трикс распахнул обе створки кухонного окна и, обхватив для надежности средник, слегка высунулся в окно. Блаженно зажмурился от яркого света.
Настроение у него было самое замечательное!
Казалось, что башня плывет по зеленому лугу, покрому красными брызгами роз. Ветер бил Триксу в лицо, волнами гнал далеко внизу траву. Поскрипывали над говой лопасти ветряка. С полузакрытыми веками было нетрудно представить, что внизу — бушующее море, скрят на ветру снасти, а сам Трикс стоит где- нибудь на носу мчащегося по холодным зеленым волнам корабля. Еще захотелось пофантазировать, что впереди, раскинув руки, будто изображая парящую птицу, стоит красивая девушка и Трикс бережно придерживает ее за пояс. Мальчику даже показалось, что в порывах ветра ему слышится чудное пение на незнакомом языке…
Звон колокольчика резко вырвал Трикса из мечтаний. Мальчик вздрогнул и отшатнулся от окна. Все фантазии немедленно вылетели у него из головы.
(Хорошо известно, что размечтавшегося человека не стоит окликать слишком резко. Конечно, россказни о том, что душа может не успеть вернуться в тело, — это всего лишь досужие суеверия. Зато фантазии действительно из головы вываливаются — но если они достаточно яркие, не исчезают бесследно. Они несутся сквозь все мироздание, пока не попадают в другую голову, совсем в другом мире и времени.
И хорошо, если чужая фантазия пойдет на пользу. А представьте себе, как страдает дикарь, который совеенно ясно понял, как можно изготовить паровую машу или огненный самострел? Или какие комплексы иытает тихий пещерный вампир, которого угораздило поймать мечту конторского служащего о летнем отдыхе под палящим тропическим солнцем?
Но Радион Щавель никак не предполагал, что именно в эту минуту его ученик решил помечтать. Так что укорять мага мы не станем. В конце концов быть всегда наготове — это прямая обязанность ученика.)
Под аккомпанемент трезвонящего колокольчика Трикс подошел к переговорной трубе, торчащей из стены рядом с дверью. Вынул затычку и громко сказал в трубу:
— Слушаю, господин маг!
Трезвон прекратился. Трикс прижался к трубе ухом и услышал далекий голос Радиона:
— Кофе, ученик! И… и булочку с яблочным джемом.
— Слушаюсь! — подтвердил Трикс. За три дня он уже хорошо узнал и распорядок дня Щавеля, и его вкусы.
Первым делом Трикс поставил на очаг чайник. Потом взял с ледника три желтые ягоды и тщательно перетер их в медной ступке. Ягоды рассыпались мелким порошком, светлеющим прямо на глазах. Дождавшись, пока вода в чайнике забурлила белым ключом, Трикс налил ее в лимую кружку Радиона, белую, глазурованную, с красым цветным рисунком: белочкой, собирающей с куста орешки. Белочка была в штанишках и с корзинкой. На взгляд Трикса немолодому магу не пристало пить кофе из такой детской кружки, но он благоразумно не высказался на эту тему.
Налив воду, Трикс стал негромко считать до двадцати. В приготовлении горного кофе очень важно было выдеать правильную температуру — не слишком высокую, но и не слишком низкую. Произнеся «двадцать!», Трикс высыпал порошок в воду и быстро размешал ложкой.
Жидкость вначале стала серой, потом бурой, потом малиновой, а потом, будто смирившись с неизбежным, белой как молоко. Верный признак, что температура прильная и кофе удачный.
С булочкой было проще — Трикс выбрал одну из коины с хлебом, разрезал на две половинки, подержал их над кипящим чайником, чтобы черствый хлеб хоть слегка размягчился. И почему маг не велел покупать хлеб? Зачем Щавелю экономить, у него три сундука с монетами!
Джем на булочку Трикс намазал прямо пальцем, котый потом тщательно облизал. Не потому, что мальчик считал, будто так вкуснее. Просто джема оставалось ссем чуть-чуть, на стенках горшка, и доставать его пальцем было удобнее всего.
Кофе и булочку на блюдце Трикс поместил на поднос и отправился в кабинет Щавеля: на один этаж выше. К счтью, тут пользоваться подъемником не требовалось, имась и обычная винтовая лестница.
Будучи наследником пусть половинчатого, но все же герцога, Трикс не испытывал пиетета ни перед книжнами, ни перед библиотекарями, ни даже перед магами. В детстве он частенько бывал в рабочем кабинете их придворного мага Кемура — человека доброго, остроуого, пускай и не слишком-то преуспевшего в своей прессии.
Да и в отцовском кабинете, помимо свода королевских законов в толстом кожаном переплете и целой полки ежодников «Свежие новости», имелся специальный стол с письменными принадлежностями. Нет, не с теми, обыыми, которыми отец подписывал указы и распоряжения. А с изящными писчими приборами (ручка из древесины вяза с пером феникса), которыми, по общему мнению, только и подобает записывать магические заклинания.
Но рабочий кабинет великого мага Щавеля решителым образом отличался от всего, что Триксу доводилось видеть. Вместо чинных шкафов с переплетенными в кожу и сафьян книгами — ровные стены, обитые кремовой ткью. Роскошное кресло, в котором так удобно развалитя за рабочим столом, заменял жесткий стул с высокой спинкой. И сам стол из древесины белого дерева и горной березы — простой, без ящичков и каких-либо украшений. На столе — яркая масляная лампа, зажженная, несмотря на солнечный день; стакан с остро очиненными карандами и стопа хорошей белой бумаги.
Только одна деталь нарушала аскетическое убрансо — акварель на стене. Картина изображала юную деву в прозрачных одеяниях, которая выходила на затянутую туманом опушку леса. На тоненькой ниточке дева вела белого единорога с печальными глазами. Триксу нравия единорог, а еще больше — дева, но все- таки такую каину ожидаешь увидеть в женском будуаре, а не в кабине могущественного мага.
— Господин Щавель, кофе, — сказал Трикс. Щавель стоял у окна. Хмурился, проглядывая густо
исписанный листок.
— Кофе! — сказал Трикс погромче.
— Кофе… — задумчиво повторил маг, не оборачиваясь.
— Хороший, ароматный! — похвалил Трикс. — Только десять ягод за серебряную монету. И, говорят, дорожать
будут.
— Хороший, ароматный… — Щавель задумчиво взял кружку. Отхлебнул. Требовательно кивнул на кресло: — Садись! Садись и слушай!
Обрадованный и возможностью посидеть на рабочем месте настоящего мага, и тем, что сейчас ему предстояло что-то узнать, Трикс поспешно устроился на стуле.
— Это… — Щавель откашлялся. — Ну, пока еще недаботано… надо править… В общем, это заклинание для вызывания летающего огненного демона в закрытых пещениях. Слушай!
Трикс заерзал на стуле и стал внимательно слушать.
— Вначале раздался писк — тонкий, на самой границе слуха, будто комариное пение в ночи, — сказал Щавель. — Потом волны жара поплыли по комнате, заставляя пот проступать на встревоженных лицах. А тревога все яснее и яснее проступала на лицах…
Он запнулся. Недоуменно посмотрел на листок.
— Что-то не так, господин Щавель? — спросил Трикс. Ему казалось, что он уже слышит этот тонкий писк, да и температура в комнате явно поднялась.
