Пруд, где когда-то, наверное, водились цветные карпы, зарос тиной, из него доносилась лягушачья разноголосица.
— Развал и запустение… — мрачно сказал Щавель.
— А может, он помер давно? — робко подал голос Иен.
— Нет, — отрезал Щавель. — Король дважды в год пылает всем отставным рыцарям доверенного курьера с подарочками. Ну, чтобы убедиться, жив рыцарь или нет.
Они въехали в парк, волшебник огляделся и указал Иену на отдельно стоящее здание.
— Вон конюшня. Устрой лошадей на ночлег.
— А ежели нас не примут? — спросил Иен. — Может, не спешить?
Щавель оглянулся на темный, ночной лес, посмотрел в небо, где уже пробивались первые звезды. И твердо сказал:
— Примут. Не нравятся мне эти места, не дело ночевать тут на воздухе.
Дверной молоток был оторван и валялся на пороге. Щавель, не говоря ни слова, поднял его и постучал в дверь.
Долгое время было тихо. Иен с Халанбери успели дойти до конюшни и завести туда лошадей. Наконец плышались шаркающие шаги и дверь немного приорылась — толстая цепь не позволяла протиснуться в образовавшуюся щель. На Щавеля молча уставился пилой обрюзгший мужчина с мечом в одной руке и фарем в другой. Бородатое лицо мужчины было суровым и недружелюбным.
Волшебник молчал.
— Ну? — неприветливо спросил мужчина.
— Подковы гну, — ответил Щавель. — Здесь ли привает доблестный королевский рыцарь Гиран Арадан?
— Здесь, — ответил мужчина, и не подумав снять цочку.
— Передай Гирану, что его приехал навестить старый боевой друг.
Мужчина нахмурился и поднял фонарь повыше, изучая лицо Щавеля. Внезапно его брови поползли вверх, чюсть отвисла.
— Го… господин Радион… Радион Клевер?
— Радион Щавель! — с легкой обидой поправил его волшебник. А мужчина уже снимал лязгающую цепь и широко открывал дверь.
— Господин волшебник! Господин Кле… Щавель! Вы меня не помните? Как же так! Черная Переправа, вита-манты зомбаков на нас погнали, я от троих отбивался, думал, конец уж мне… А тут вы… обратили внимание, сношли, огненным кольцом меня окружили…
— Постой-постой… — Щавель нахмурился. — Тамин?
— Тимин, господин волшебник. Хазар Тимин, оружосец Арадана.
— Ха! — Щавель заключил мужчину в объятия. — Ти-мин! Да ты же был совсем юнец!
— Время, господин волшебник, — вздохнул мужча. — Время никого не щадит… У меня нынче внук в ореносцах, ему восемнадцать, как и мне в ту пору было… А вы совсем не изменились!
— Это магия, — смутился волшебник. — Сам понимшь… мы медленно стареем…
— Понимаю, господин волшебник. Как уж не понять. — Хазар Тимин утер проступившие слезы. — Сорок лет прло, а вы как встарь… все такой же культурный, умный, обходительный… Эх… как я рад вас видеть. Да вы прохите, проходите! — засуетился он. — И мальчик пусть проходит. Сынок ваш?
— Ученик.
— Тоже хорошее дело. Как же вас занесло в нашу-то глухомань?
Щавель и Трикс вошли в большую темную залу. Оомная люстра под потолком обросла паутиной и пылью, пол нуждался не только в мокрой тряпке, но и в метле, мебель была большей частью накрыта серыми ветхими чехлами.
— Мы тут по-простому совсем, — говорил, не умолкая, Тимин. — Я с женой — вот и вся прислуга. Сын с дочкой давно уже в Дилон уехали, там живут… внучков редко когда вижу…
— Живете тут втроем? — уточнил Щавель.
— Вчетвером. Мы с женой, господин Арадан и сын его, Кодар.
— У Арадана был сын? — удивился Щавель. — Поится, он жаловался… хм.
— Раньше-то не было, — охотно сообщил Тимин. — А после того как вы его на Черной Переправе подлечи — он весь будто помолодел. Женился второй раз, он же вдовый был… И пятнадцать лет назад обзавелся наслеиком…
— Ой ли? — Щавель с сомнением посмотрел на Ти-мина.
— Клянусь! — пылко воскликнул бывший оруженец. — Здесь мы жили, чужих мужчин не водилось, только господин Арадан и я. Ну и сын мой, только он тогда совсем малец был. Арадана сын, не сомневайтесь… да они и пожи как две капли воды. Жаль, жена господина Арадана в родах померла, бедняжка… ох, как он ее любил, а как она его любила!
— А я-то думал, что справился только с зубами, — зумчиво сказал Щавель. — Надо будет найти те заклиния и поработать с ними… это же золотое дно… Хорошо, Тимин! Веди нас к Арадану.
Тимин неожиданно замялся.
— Господин рыцарь уже лег почивать… быть может, завтра с утра? Возраст…
Щавель поморщился.
— Ну… как скажешь. Не поможешь моим слугам устрть коней на ночь?
— Коней? — неожиданно напрягся Тимин.
— Да, да! Коней. Животные на четырех ногах, с хвостом и большими зубами, используются для верховой езды и перевозки грузов! — Щавель раздраженно пристукнул посохом, от чего по полу пробежал сноп искр. — И помоги им занести продукты в дом. Мы тут по пути устыдили ваших крестьян, собрали налог… Что ж вы их так раустили-то?
— Не стучали бы вы палкой, господин маг, — опасливо посмотрев на пол, сказал Тимин. — Тут всюду пыль, вспыет ненароком… Сейчас помогу, конечно. А вы наверх поднимайтесь, по лестнице, жена в гостиной ужин нрывает…
Когда слуга вышел, Щавель мрачно посмотрел на Трик-са и покачал головой:
— Что-то здесь не то, ученик. Что-то здесь нечисто. Трикс был с ним совершенно согласен.
Второй этаж усадьбы оказался почище и поухоженнее, чем первый. Хлопотливая пожилая дама накрыла на стол (Триксу показалось, что половина продуктов была из тех, что привезли они), Тимин обошел всю гостиную, зажигая свечи в люстрах и расставляя в темных уголках канделры, потом разжег огромный камин. Сразу стало уютно. Иен и Халанбери пристроились в углу, на устилавших пол старых коврах и старались не показываться.
Тимин привел наследника рыцаря Арадана — бледно тихого юношу, ровесника Трикса. Тот, пряча глаза, пал руки Щавелю и Триксу, предложил быть в усадьбе как дома и произнес заученные, идущие скорее от ума, чем от сердца фразы — о боевом братстве, о том, что «много наслышан о вас от папеньки» и о скудости приема, вванной бедностью, а не жадностью.
Щавель похлопал юношу по плечу, изрек столь же дурные слова о скрепленной в сражениях дружбе, о схести Кодара с отцом — «узнаю, узнаю этот дерзкий взгляд, эти волевые губы!» и о том, что дорог не роскошный прм, а искреннее гостеприимство.
По мнению Трикса, не отрывающийся от пола взгляд юноши никак нельзя было назвать дерзким, ну а губы у него были не более волевыми, чем два раскисших варена. Да и можно ли было ожидать иного от парня, прожиего всю жизнь в глухой провинции, с престарелым отцом и немолодыми слугами? Трикс даже попытался завязать с ним разговор, но Кодар отвечал односложно, шуткам улыбался невпопад, иногда просто не слышал вопросов — словно думал о чем-то своем.
Так что ужин прошел без особого веселья — даже былка старого и, похоже, хорошего вина из рыцарского подвала никого не развеселила. После еды Тимин прялся хлопотать, устраивая гостей на ночлег. Щавелю и Триксу отвели комнату для гостей — там была и огромная кровать под балдахином, и узенькая
