тонщики ползают внутри, утопая по колено в жидком
грязном месиве, лопатами разбрасывают кучи, уплот-
няют вибраторами. Надо доверху заполнить всю эту
коробку. Вибратор — полтора пуда, на ногах — пуды.
Как гладиаторы в древнеримском цирке — внизу, сре-
ди стен, в клетке.
— Машка, куды кидаешь! Ах ты, такая-сякая, ко-
рова, вибрировай!
— Вибратор не работает.
— А-лектрик! А-лектрик, чтоб тебя нелегкая!..
Из будки электриков несется, карабкается по арма-
туре обезьяной Петька-фотограф: он дежурит при
нашей бригаде. Достает щипцы, крутит провода,
искрит.
Вибратор чем-то похож на шахтерский отбойный
молоток. Но на конце у него не долото, а небольшой
тяжелый цилиндр с моторчиком внутри. Нажмешь
кнопку — он начинает весь дрожать, так что вырывает-
ся из рук. Дрожащий цилиндр втыкаешь в тесто бето-
на — и пошло! Бетон пузырится, плывет, уплотняется.
8 Продолжение легенды 113
Это и называется вибри-
ровать.И так надо прохо-
дить по всему бетону, слой за слоем,иначе останутся раковины (брак, за кото-
рый техинспекция взгреет,по головке не погладит).
Это самая сложная и
ответственная работа, не-
легкая еще и потому, что однообразная. Чтобы стать вибраторщиком, нужно кончать курсы, но в эти горячие дни меня приняли и допустили к вибратору
потому, что я проходил в десятилетке физику, знаю принцип вибрации и вообще понимаю химию бетонного процесса, разбираюсь во всем с полуслова. «Образованный» — ну, и полезай в кузов, нечего прикидываться.
Две смены я выдержал. После третьей чуть не слег. У меня дрожали руки, как у паралитика, бешеный вибратор, казалось, выворачивал суставы. Звеньевая Даша уперлась руками в бока, поглядела, как я
бьюсь над вибратором, силясь вытянуть его из теста, плюнула и обругала:
— Ну-у, работничка прислали! Такой ты, сякой,
вылезай на арматуру, отдохни! Будешь бадью откры-
вать.
Даша терпеть не может, когда матерятся. Но ру-
гаться сама любит. Поэтому у нее есть «заменитель»:
такой-сякой.
Открывать бадью — это второй «интеллектуаль-
ный» труд. Тут нужны голова и немалая ловкость. По-
верхность арматурной клетки была примерно на высо-
те трехэтажного дома. Тут ветерок, редкие арматур-
ные прутья вгибаются и раскачиваются под ногами с
легким звоном. Стоишь на четвереньках, уцепившись
за дрожащие пруты, и думаешь: как же выпря-
миться?
А сверху уже маячит в синем небе бадья, летит
стремительно, сыплет щебень и льет раствор.
— Девушки! Сторонись!
Они бросаются к стенкам. Саша Гурзий улыбается
из далекой будки в вышине, осторожно подводит бадью
ко мне. Я машу рукой: ниже, еще чуть, стрелу смай-
най! Стоп!
Подполз обезьяной к бадье, ухватился за нее, вы-
прямился. Она медленно, акула проклятая, «ходит» на
тросах, поворачивается. Упираюсь изо всех сил, веду,
выравниваю.
Теперь надо взять веревку и дернуть за рычаг —
как у пушки. Отполз… отклонился как можно даль-
ше… Дерг! Дерг!
Не берет. Уперся ногами лучше. Дерг! Дерг!
Весь красный, ноги скользят, колени дрожат. Ры-
вок, еще рывок!
— Сильнее, такой-сякой! Прохлаждаться из-за те-
бя будем, да?
Собираю все остатки сил. Или слечу, или открою.
Дерг!!!
115
Как орудийный выстрел сработали рычаги: «Гур-
дур-гур-р-бах-трах!» Бетон — лавиной в блок, бадья
подпрыгнула, арматура присела, а я уцепился за
прутья и закачался, как воробей на ветке, ни жив ни
мертв.
— Ха-р-рош! Дава-ай!
Смотрю, Саша Гурзий сжимает руки над головой,
подбадривает: все в порядке. Тросы дрогнули, полете-
ла бадья.
116
Есть первая!.. Ну что ж, не хуже и не лучше дру-
гих… А сам вытер холодный пот над бровями. Вот так
