— Коля! Коля! Разве можно так с гостями? Ты с
ума сошел! Боже, когда же я тебя выдрессирую?
Николай, не удостаивая ответом, плюхнулся за
стол:
— Гони что есть!
— Какие у вас интересные стулья! — смущенно
сказал я.
— А это Коля сам все сделал. Они складные. И эта-
жерка такая. Мы на одном месте ведь долго не живем,
часто переезжаем, вот и мебель такая.
— Почему вы переезжаете?
— Да как все строители. Стройка закончится —
дальше. Что нам тут делать? Так и кочуем. Всю жизнь
на колесах…
Она сказала это грустно, немного устало, печально
улыбнулась и добавила:
— Вот и этой стройке скоро конец. Так у нас и
получается: живем, живем в бараке, а как дадут
квартиру, так и на новое место. Кто-то другой будет
жить.
146
— А вы бы остались! — сочувственно сказал я.
— Ну, что вы! Разве вот этого рыжего удержишь?
— Уйди!
— Не ворчи, не ворчи! Ну чего ты стесняешься, ну
скажи!
— Вот что. Т-ты трескай и не шипи…
— Коля уж и место присмотрел. Получило, горюш-
ко мое, отпуск весной. Все добрые люди в дом отдыха,
а он поперся на Братскую ГЭС. «Надо присмотреть»,
видите ли. Что да как…
— Николай! Ты был на Братской ГЭС? И молчал?
Что там?
— А что? Камни в реке — во! Бурунища! Ворота.
Пока город строят. А б-бетону там хва-атит! Поделаем
еще браку!
— Расскажи про мошку,— сказала Ганна.
— А чего… кусается. Будем привыкать. Не к тому
привыкали.
— Толя, вы кушайте, кушайте. Я же знаю вашу
жизнь в общежитии. Это не дома, мамы нет… Хоть у
нас попробуете домашнего супу.
— Ты… того, приходи… запросто,— проворчал Ни-
колай.— Жрать захочешь — обязательно приходи.
Ганка тебя всегда накормит. Она славная…
— Вот… Первый раз в году похвалил,— и с улыб-
кой и с грустью сказала Ганна.— Ну скажи, ну где
ты уродилось, такое чудо? А? Рыжий…
— Уйди!
Она, не обращая внимания на страшные гримасы,
взяла его за уши и оттрепала. Я нагнулся над тарел-
кой.
— Не женись, Толька,— сказал он.— Будут тебе
всякие тут… уши драть.
Он краснел, пыхтел, щурился, хотел грозно бра-
ниться — и не получалось.
10*
147
ВИТАМИН «С»
Никого нет. Я на койке лежу один. У меня жар во
всем теле и мутит. Только что мне снились яблоки. Хо-
лодные, упругие, в больших корзинах, покрытые ка-
пельками росы, кисло-сладкие. Мучительные, до дрожи
вкусные яблоки. От этого кошмара я проснулся.
Сегодня я наконец понял, отчего меня мутит и что
мне нужно. Я хочу яблок. Одно яблоко, пол-яблока, ку-
сочек. Я не могу видеть на столе стеклянные банки с
консервированными щами, огрызки селедки…
Я хочу яблок!
Утром ходил на рынок, но их, конечно, там нет; по-
чему-то совсем устал, и нет сил съездить в Иркутск.
Будь у меня две тысячи рублей, я бы сел на само-
лет, полетел в Москву и привез бы яблок. Честное сло-
во! Больше мне ничего не надо. Будь у меня двести
рублей, я бы взял отпуск на полмесяца за свой счет и
съездил бы…
С трудом достаю пиджак, выворачиваю карманы.
С мелочью и с той же злополучной рваной трешкой
тридцать два рубля.
Пришла уборщица Октябрина. Она тихо, как мыш-
ка, моет пол, и, когда она ползает на коленях и водит
по доскам мокрой тряпкой, я рассматриваю ее худые,
красные от воды руки, узкие плечики. У нее большие
грязные босые ноги, потому что она шлепает по зали-
тому водой полу.
— Октябрина,— говорю я,— вы положите у двери
тряпку — мы будем вытирать ноги.
Она благодарно улыбается, и только теперь я начи-
наю понимать, какие мы все свиньи.
— Сколько вам лет, Октябрина?
— Двадцать два.
— Что вы? Вам на вид девятнадцать, не больше.
148
— Ну, вот еще! — смущенно и грустно смеется
она.— У меня уже трое детей. Я старуха.
