– Да вам с такой наблюдательностью в милиции надо работать, – после паузы проворчал Митрофан. – Вы, девушка, выбрали не ту профессию…
– Чем вам не нравится моя профессия? Она, говорят, древнее вашей…
– Вот поэтому и не нравится… – Он посмотрел на нее в упор. – Противно осознавать, что похоть родилась раньше справедливости.
– Не смешите, Митрофан Васильевич, с каких это пор милиция стала бороться за справедливость? С сегодняшнего утра?
– Так было всегда…
– То есть вы хотите сказать, что если рубоповец, например, берет взятки, а омоновец лупит мелкого хулигана дубинкой, то все это делается во имя справедливости?
– Почему все зациклились на взяточниках и драчунах? Дались вам эти «оборотни в погонах»! В милиции работают разные люди: есть честные, порядочные, а есть козлы!
– Вот-вот!
– Вы, Маргарита Андреевна, так сильно не любите милицию? – раздраженно спросил Митрофан.
– Я не люблю ментов. – Она отвернулась к мойке, чтобы вымыть руки. – Так что наша неприязнь взаимна…
Пока она плескалась, Митрофан сверлил взглядом ее худенькую спину. Его задели ее слова, его задело ее отношение, задели ее спокойствие и уверенность… А еще красота. Отец был прав – таких лиц сейчас нет. Женщины с подобными глазами, губами, скулами вымерли несколько веков назад, либо ушли в другое измерение вместе с атлантами и племенем майя. Или они никогда не жили в нашем мире, а прилетели из страны эльфов, чтобы художники эпохи Возрождения поняли, что такое красота, и запечатлели ее на своих полотнах… Оказывается, Митрофан ошибался – они не вымерли. И они настоящие. Только теперь такие женщины не служат музами художникам, они работают проститутками в элитных борделях и терпеть не могут милицию…
– Чайник закипел, – как ни в чем не бывало сказала Марго, закончив мыть руки. – Заварите?
– Да, конечно… – Голушко засыпал заварку в чайник, залил ее кипятком. – Сейчас настоится…
Он сел за стол напротив Марго, подпер кулаками щеки и отвернулся к окну. Первым заговаривать он не собирался, но если она задаст вопрос, он, так и быть, ответит…
– Я все хотела спросить… – не заставила себя ждать Марго. – Вы с отцом живете одни?
– Одни.
– Ни у вас, ни у него нет жены?
– Нет
– А куда они делись?
– Я развелся почти семь лет назад, а отец закоренелый холостяк…
– А ваша мама, она не была его женой?
– Нет. Она была проституткой, с которой он время от времени спал. – Митрофан оторвал взгляд от окна и в упор посмотрел на Марго. – Она забеременела от него, родила меня и подбросила Базилю…
– Как подбросила? Почему?
– Потому что маленький ребенок мешал ей развратничать. – Он цинично улыбнулся. – Она спихнула меня отцу, когда мне едва исполнилось два месяца… С тех пор ни Базиль, ни я ее не видели.
– Теперь мне понятно, почему вы не любите проституток, – тихо сказала Марго. – Но ответьте мне: если б ваша мать была, например, скрипачкой, вы бы так же горячо ненавидели всех музыкантш?
– Нет.
– Я так и думала…
– Только проститутка способна на такое, – горячо начал Митрофан, но Марго его перебила:
– Да бросьте вы! От своих детей отказываются женщины разных профессий… Проститутки даже реже, чем остальные! Мне не верите, почитайте Мопассана…
– Вы еще Куприна вспомните! И Достоевского! Они любили находить оправдание своим шлюховатым героиням… – Он подался вперед, сощурился и заявил: – А я считаю, что проституция – самое постыдное занятие для женщины.
– Лучше убивать?
– Не лучше. Но так же ужасно! И меня поражает то, что вы так не считаете!
– А меня поражает ваша самонадеянность! Почему вы решили, что вправе судить меня и таких, как я? – вскричала она. – Вы считаете нас безнравственными, развратными созданиями только потому, что мы спим с мужиками за деньги! А вы никогда не задумывались над тем, что толкает на это женщин?
– Как раз безнравственность и толкает! – Он тоже повысил голос. – Вот вы? Разве вы не могли найти себе другую, более достойную работу?
– Нет.
– Почему? Вы молоды, неглупы, я даже подозреваю, что у вас есть образование… Ведь так?
– Я закончила пединститут.
– Пединститут! Значит, вы могли устроиться работать в школу! А вы вместо уважаемой, крайне почетной профессии педагога выбрали занятие проституцией…
– Вы не забыли про это? – Марго задрала свою слабую кривую ножку с короткими, как у младенца, пальчиками. – Как я могу работать в школе? Вы представляете, как меня будут травить ученики?
– Когда я учился в школе, у нас был учитель французского языка с огромным горбом, и ничего!
– И какое прозвище вы ему дали? Квазимодо? Карлик-нос? Или просто Горбун?
– Крючок. Но только потому, что фамилия его была Крючков…
– Нет, не только потому! Я знаю, сколь жестоки бывают дети к таким как я… Особенно теперешние дети. Когда я проходила практику в одной из городских школ, я в полной мере ощутила эту жестокость… У меня было больше всех кличек, но я помню только три: Карла, Огрызок, Кочерыжка. Мальчишки надо мной насмехались, девочки ненавидели – они воспринимали мое красивое лицо, как вызов… – Марго говорила с грустью, но без горечи, видно, что давно перестрадала. – Мама всегда мне внушала, что красота не дар, а наказание. В моем случае, по крайней мере… В детстве я не задумывалась над этим, а когда выросла, поняла, что она права. Например, когда я еду в своей машине, мне постоянно сигналят, машут, орут комплементы, суют в открытое окно визитки, записки, бумажки с номерами телефонов. Но стоит мне остановиться и выйти автомобиля… – Она зажмурилась. – Знали бы вы, сколько гадостей я выслушала за тот год, что имею машину!
Голушко молчал, он хотел бы сказать что-то сочувственное, но не знал что именно – до сего момента ни одна женщина, кроме бывшей супруги, не делилась с ним своими переживаниями.
– И только в «Экзотике» я чувствую себя полноценной женщиной, – вновь заговорила Марго. – Мужчины, которые приходят к нам, любят нас именно за то, что мы не такие, как другие. Они не просто дают нам возможность заработать, но заставляют поверить в свою привлекательность…
– Для того чтобы чувствовать себя желанной, не обязательно ложиться под каждого платежеспособного кобеля, – заявил Митрофан. – Надо найти мужчину – одного, единственного – который искренне полюбит вас…
– Где ж его найти?
– Не знаю… Но я уверен, что на Земле существует вторая половинка каждого из нас. Где-то, быть может, на Аляске или в Нигерии живет мужчина, созданный для вас богом, он так же страдает от одиночества, и так же, как вы, говорит: «Где ж ее найти, мою любовь?»…
– Но ведь я могу никогда его не встретить…
– Да. Но надо надеяться.
– А вы надеетесь?
– Конечно, – задумчиво ответил Митрофан. – До сих пор…
Он собирался добавить, что именно надежда заставляет его не думать с содроганием о предстоящей старости, не бояться неминуемого одиночества (отец не вечен), не холодеть от мысли, что когда он, Митя, будет умирать, не найдется человека, который подаст ему пресловутый стакан воды. Он встретит
