Собрав волю в кулак, Дар-Теен все-таки посмотрел вниз, и…
Страх отпустил.
Потому что теперь все казалось ненастоящим, почти игрушечным: пятнистое полотно Эртинойса, перетянутое блестящими нитками рек, лоскуты мохнатого мха, которые на самом деле должны были быть лесами… Отсюда, с высоты птичьего полета, были видны Дикие земли — этакий пологий холм, сплошь затянутый зеленой овчиной, по направлению полета атласом выстлались маленькие горки, являющиеся ничем иным, как холмами кэльчу. Там… где-то там был и Кар-Холом, в котором Дар-Теену уже довелось побывать.
Ийлур оглянулся в надежде увидеть границу Черных песков — но не разглядел. Она терялась в бурой дымке, как будто в воздух поднялась туча кроваво-красной пыли. Зато ближе и чуть севернее… Дар-Теен сглотнул вязкую слюну. Сердце с разбегу ухнуло в лед: там, где заканчивалось странное бурое облако, из тверди Эртинойса в небо устремилась аспидно-черная игла.
— Что это?!! — проорал Дар-Теен, — там, черное?
— Где? — встревожилась элеана. Но тут же, обернувшись, спокойно объяснила, — это башня Могущества, построенная серкт. Ты ее что, никогда не видел?
«Не видел…» — он не мог оторваться от созерцания чудовищного творения врагов.
Башня упиралась в самый небосвод, даже облака — странного охряного цвета — плавали ниже ее верхушки. Присосавшись к синеве, словно паук к пойманной мухе, черная игла пила само небо, и не только: Дар-Теен явственно ощутил, как толчком отлила кровь от сердца. Один пропущенный удар — и снова все в порядке, только вот… Странное, необъяснимое чувство, что самого тебя становится как бы меньше, и жизнь укоротилась на один короткий миг…
— Отвернись и не смотри! — гаркнула Андоли, — ты уже серый весь, еще помрешь по дороге!
Ийлур дернулся, приходя в себя и с трудом перевел взгляд на блекло-зеленый атлас холмов, где чернела воронка, провал, вход в город Мертвых… Кар-Холом.
«Неужели там сейчас кто-то живет?» — Дар-Теен решился, оторвал заледеневшие пальцы от седельной луки и вытер глаза.
— Между прочим, это не самое плохое место, — как будто подслушав его мысли, съязвила элеана, — туда серкт не суются… Да, наверное, им уже все равно. Все, что хотели, они уже и так сделали, и никто им не помешал.
— А как же духи погибших? — Дар-Теен, словно зачарованный, смотрел в приближающуюся кляксу провала.
— Они по-прежнему там! — бодро прокричала Андоли, — но они не мешают! Наоборот, все думают, что серкт убоялись именно их и не сунулись в последнее прибежище!
«Понятно», — Дар-Теен кивнул.
Хотя, на самом деле, ему хотелось получить в распоряжение пару-тройку дней, чтобы получше разобраться, что происходит в Эртинойсе и как его, ийлура, занесло непонятно-куда.
И в этот миг крылан начал снижение. Сделал он это виртуозно, так, что дух захватило: попросту сложил крылья и начал камнем падать.
Позже… Дар-Теен отчаянно стыдился того, что произошло до приземления. А пока — ему действительно показалось, что помесь щера и летучей мыши решила их угробить. И Дар-Теен, зажмурившись, что есть силы завопил.
… Кар-Холом.
Как выяснилось, там и вправду жили. Самые обычные кэльчу, немногочисленные остатки народа Хинкатапи.
И ржавая, грохочущая как сотня пустых ведер бадья послушно спустила команду Шеверта в город. Крыланов оставили наверху, перепоручив седому и невероятно ворчливому кэльчу, который при виде живого ийлура только рот раскрыл, но ничего не стал спрашивать.
В потемках замерцали синие огоньки неупокоенных духов, они взметнулись, как комариная стая, и моментально облепили вновь прибывших, легонько касаясь лица, шеи и рук. Прикосновения были неприятными, но не болезненными, и в мысли никто не пытался влезть, чему ийлур был несказанно рад.
Потом Шеверт, кряхтя и вздыхая, достал из сумки череп неизвестного создания и насадил на подобранную тут же подгнившую палку. Во мраке кость мягко светилась, получилось подобие факела — одному виду которого, впрочем, могла позавидовать и богиня Тьмы Шейнира.
Никто их не встречал. Некоторое время они брели меж засыпанных землей и камнями развалин — но не наугад, а по проторенной дорожке. А потом завалы кончились, и Дар-Теен увидел нетронутые гневом Покровителей своды гигантской пещеры. Дальше начиналась широкая дорога, старательно вымощенная кусками белого мрамора. Кое-где сквозь потрескавшиеся камни пробивался мох странного лилового цвета, похожий на бахрому, и этот же мох наплывами украсил покривившиеся стены одноэтажных домов с плоскими черепичными крышами. Жилища эти пустовали, и давно: ни проблеска света не мелькнуло в пустых глазницах окон.
— Ну, все могут идти по домам, — устало сказал Шеверт, — только ты, Топотун, все же отнеси Хитреца его брату… А ты, северянин, обопрись на меня, и пойдем к старейшине Керу. После я отведу тебя к Эльде, она знахарка, поставит тебя на ноги.
— А я? — пискнула Андоли.
— Я же сказал, все по домам, — не без раздражения повторил Сказочник.
Элеана шмыгнула носиком и отвернулась, а Дар-Теену стало ее жалко.
— Пойдем ко мне, — не преминул предложить Топотун.
Одной рукой он придерживал тело Миля, переброшенное через плечо, а другой попытался цапнуть элеану за локоть — но она вывернулась и с внезапной злостью в голосе отрезала:
— Сказочник сказал домой — значит домой!
Развернувшись на пятках, Андоли скорым шагом пересекла улицу и скрылась в одном из переулков, легкая и стремительная, словно ласточка. Да она и была птицей небесной, только почему-то бескрылой…
Топотун жадно смотрел ей вслед, но ничего не сказал — молча поплелся в противоположном направлении.
— Вот и замечательно, все разошлись, — Шеверт потер ладони, — а мы с тобой сейчас поговорим с Кером, это наш старейшина. Пусть решает, что с тобой дальше делать…
— А разве я сам не могу решить?
— Хе-хе, как же ты сам решишь, если не знаешь, откуда здесь появился?
Дар-Теен так и не нашелся, что возразить.
Он оперся на широкое плечо кэльчу и послушно захромал по дороге.
— Ты того… — Шеверт осекся и замолчал. Дар-Теен терпеливо ожидал продолжения, и оно, конечно же, последовало.
— Я вот что хочу сказать, — пробурчал Шеверт, — не хотел, ну да ладно. Наверное, ты неплохой парень… Насчет ключа, помнишь?
Ийлур кивнул. Сколько угодно можно гадать, что именно имел в виду Сказочник…
— Когда тебя нашли, у тебя за пазухой была спрятана записка, — выпалил на одном дыхании кэльчу, — я ее забрал, а теперь верну. Только ты скажи, будь добр, правду… Понимаешь, о чем там написано?
В пальцы лег свернутый трубочкой пергамент.
— Давай, присвечу, — Шеверт заботливо сунул под нос «факел».
— Что ж ты сразу не отдал? — ийлур прищурился на кэльчу, но тот и не думал смущаться.
Ответил безмятежно:
— Не знаю. Думал, что так будет лучше, хотел к тебе присмотреться… Гнилые топи слишком плохи для того, чтобы там найти кого-то действительно хорошего. Ладно, читай.
И Дар-Теен уставился на слова, написанные незнакомым почерком — ровным и гладким, как будто неведомый писец не испытывал ни сомнений, ни тревог, ни иных душевных терзаний.
