Тут она вскочила, словно вспомнила о чем-то важном.
— Я навещу тебя завтра, Дар-Теен, и мы окончим разговор.
… Но на следующее утро вместо Нитар-Лисс на пороге появился молодой долговязый синх в коричневой альсунее. То и дело кланяясь, он водрузил на столик поднос, где дымилась чашка с бульоном и возвышалась горка соленых тритончиков, излюбленного лакомства шейнировых детей.
— Леди Нитар-Лисс просила передать, что зайдет после заката, — на ломаном общем прошепелявил синх, — ты же, добрый господин, волен гулять по городу, если чувствуешь себя достаточно хорошо.
Дар-Теен молча кивнул в ответ; ему совершенно не хотелось болтать с синхами, тем более — кто знает? — может, этот молодчик и резал его давеча.
Когда синх удалился, ийлур выпил бульон (отравить вроде не должны были), набрал горсть тритончиков и вышел из комнаты. Он надеялся выяснить, где держат Андоли, а заодно и посмотреть, как можно бежать из последнего города синхов.
Утро выдалось чудесное — солнечное и свежее, что было редкостью в Диких землях. Весело желтели дома, сложенные из ракушечника, поблескивали слюдяные оконца, а кое-где золотились и священные розы Шейниры. Последние розы, ибо нет богини — уходят и ее любимые цветы. На полукруглых крылечках кое-где сидели синхи, но Дар-Теен, как ни смотрел, так и не понял — мужчины то или женщины. Детей не было видно нигде.
Так, хрустя тритончиками, Дар-Теен прошелся по широкой, посыпанной песком улице, добрался до городской стены — низкой, с округлым верхом. Ничего не стоило перебраться через такую стену, и ийлур на всякий случай запомнил, как быстрее добраться до городской окраины.
Дальше он бесцельно бродил меж одинаковых аккуратных домиков с коническими крышами, смотрел на то, как живут синхи. Следов Андоли не было, и в душу закралось сомнение: а не избавилась ли темная жрица от элеаны?
И тут же, словно по заказу, Дар-Теен увидел Нитар-Лисс, которая сидела под деревом на широкой скамье и что-то толкла в маленькой ступке.
— А-а, вот и ты, — задумчиво протянула она, не прерывая своего занятия, — вышел размяться? Ну, садись, садись, не стесняйся… Раз уж все равно меня нашел.
Дар-Теен опустился на краешек теплой, нагретой солнцем скамейки.
— Мне бы не хотелось здесь задерживаться, Нитар-Лисс, и я был бы благодарен, если бы ты просто отдала мне ключ и отпустила нас.
Рука ийлуры на миг замерла, а черные глаза, в которых терялся даже вертикальный ийлурский зрачок, с любопытством глянули на Дар-Теена.
— Скажи-ка, уважаемый, ты доверяешь своей элеане? Полностью доверяешь?
— Она еще не давала мне повода усомниться, — он покачал головой, — а почему ты спрашиваешь?
— У синхов есть замечательное, очень древнее изречение, — сахарным голоском изрекла Нитар- Лисс, — оно переводится на ийлурский как «нет крыльев у лжи».
— Ей крылья серкт отрезали, — нахмурился Дар-Теен, — она не виновата.
— Тебе виднее. Но мне кажется, что она что-то скрывает… Нет-нет, ее никто и пальцем не тронул! Но пока что… До вечера, когда я передам тебе ключ, ты с ней не увидишься.
И Нитар-Лисс с удвоенной энергией заработала пестиком, растирая в ступке неведомое снадобье.
— Можно я на него взгляну? — попросил ийлур, — хотелось бы увидеть, во что превратился меч.
— Нет, — она ухмыльнулась, — лучше тебе его пока не видеть.
«Все равно, что пытаться головой пробить стену», — сердито подумал ийлур.
Он поднялся и, не прощаясь, пошел дальше.
— Ты бы помылся перед дальней дорогой, — ехидно бросила в спину жрица, — смердит от тебя, как от издохшего щера.
— В Эртинойсе и щеров-то больше нет, — буркнул ийлур. Наверное, большую часть шпилек Нитар- Лисс следовало вообще пропускать мимо ушей.
… Но по возвращении в «дом для гостей» он обнаружил там кадку, полную горячей воды, кусок ароматного мыла и нагретые полотенца. На столике ждали зеркало и бритва, а в изголовье кровати — сложенные чистые штаны и рубаха, из грубого домотканого полотна.
Дар-Теен только ругнулся — «Тоже мне, какая забота!»
Но над кадкой заманчиво поднимался пар, а в доме стояла благодатная тишина. Ийлур махнул рукой, сбросил грязные тряпки, которые до недавнего времени были одеждой, и залез в воду. После натирая мылом и соскабливания особенно въевшейся грязи он перешел к бритью. Глянул в зеркало — и чуть не испугался собственного отражения: отросшие светлые космы, бронзовое от загара лицо, глубокие морщины меж бровей, в углах рта. В завершение — яркие голубые глаза, зло прищуренные. И взгляд сумасшедшего…
— Н-да, — буркнул Дар-теен, приступая к бритью.
Собственно, а почему бы и нет? Всякий свободный ийлур носил бороду: заплетенную в косички, короткую или длинную, лопаткой или клинышком… Но те, кто понесли невосполнимые потери, сбривали бороды. Это был знак траура и глубокой скорби — по потерянной любви, по погибшему народу, по всему Эртинойсу.
Дар-Теен сполоснул разгоряченное лицо теплой водой, вытерся насухо и оделся. Через некоторое время пришли молчаливые синхи, убрали воду — ийлур остался совершенно один. А за окном уже собирались сумерки, и скоро должна была появиться Нитар-Лисс, которая все-таки одержала верх, заставив искупаться.
— … Поговорим, ийлур?
Он едва не подскочил.
И как это жрице удалось незаметно пробраться в дом? Так, что он не услышал, не заметил?
Нитар-Лисс, облаченная в длинный халат из черного бархата, но почему-то босая, замерла на пороге. Волосы были тщательно убраны в длинную, до пояса, косу, лоб — открыт. В глазах плясали хитрые огоньки.
Жрица Шейниры прижимала к себе две серебряные чарки и маленький кувшинчик.
— Прости, я не слышал, как ты вошла, — он поспешно встал с кровати и шагнул навстречу, — ты принесла ключ?
— Разумеется, — она передернула плечами, — но сперва мне нужно кое-что тебе рассказать, Дар- Теен. И о ключе, и о той синеволосой ийлуре…
— Эристо-Вет?!!
Она неслышно поставила чарки на стол, плеснула в них из кувшинчика.
— Не молчи! Что ты хотела сказать про Эристо-Вет? Что?..
Миг — и Дар-Теен оказался рядом с темной ийлурой, почти вплотную, ощущая тепло ее тела.
— Я только хотела сказать, что она никогда не переставала тебя любить, — Нитар-Лисс протянула одну чарку Дар-Теену, — выпьем за тех, кто слишком рано ушел к Фэнтару?
«И это все, что она могла сказать об Эристо-Вет», — ийлур повертел в руках серебро с налитой темной жидкостью.
— Что это?
— Это синхи изготавливают, — невесело хихикнула ийлура, — из местной травки. Недурственно получается, почти как настойка из золотых роз.
— А ключ?
— После того, как ты опустошишь свой бокал, — голос Нитар-Лисс вмиг сделался сладким, как мед, — и не раньше.
Дар-Теен не стал медлить. Через силу проглотил жгучую настойку и выжидающе уставился на жрицу.
— Очень хорошо, — ийлура смерила его внимательным взглядом. А в черных глазах все плясали хитрые искорки, — сейчас я его принесу. Видишь ли, ключ снова изменился… И диктует новые правила своей передачи.
