Сказочник

— Зачем? — тихо спросил Дар-Теен, из последних сил борясь с подступившей тошнотой.

Темная жрица усмехнулась, отчего ее красивое лицо сделалось злым и неприятным.

— Я тебе говорила, что ключ изменился и диктует новые правила игры?

— Зачем ты… это сделала?

— Прекрати нытье, а? Ты что, будешь теперь терзаться угрызениями совести? Не верю, мой сладкий, не верю.

— Зачем?!! — гаркнул Дар-Теен.

Он и сам не понял, как это случилось. Тело оказалось быстрее мыслей, а ийлур вдруг понял, что пальцы его сжимают белую шею Нитар-Лисс, и что она безуспешно хватает искривившимся ртом воздух, а глаза вылезли из орбит.

— Зачем ты это сделала? — выдохнул он, с омерзением отшвыривая от себя темную ийлуру.

Она тяжело упала на кровать и рассмеялась.

«Да она просто сумасшедшая», — подумал ийлур, — «и я… я тоже безумец, если хотел ее задушить».

— Ты меня чуть не отправил к Покровителям, недоумок, — все еще смеясь и растирая шею, проговорила Нитар-Лисс, — не поймешь вас, мужчин…

Дар-Теен вздохнул. Глубоко, как только мог. Сжал кулаки — ногти больно впились в ладони, но это отрезвляло.

— Ты сейчас же принесешь мне ключ, — сказал он, — и я сейчас же уйду. Я не буду здесь задерживаться.

— Да катись, не задерживайся, — отозвалась Нитар-Лисс.

Она медленно, держась за поясницу, поднялась и, осторожно обогнув Дар-Теена, двинулась к выходу.

— Ключ! — он цапнул ее за тонкий локоть и дернул к себе, — ты отдашь мне его, и тогда мы уйдем. Я и Андоли.

Нитар-Лисс только скорчила притворно-испуганную гримаску, и что самое страшное — даже такой она была невероятно, убийственно красивой. Поднявшись на цыпочки, жрица прошипела ему в лицо, словно гадюка:

— Посмотри на свою грудь, недоумок. Ключ уже… в тебе. И я его могла отдать только тому, кто будет счастлив! Или ты полагаешь, что я только и мечтала затянуть в свою постель такого безмозглого болвана как ты?

Пальцы разжались сами собой.

Чувствуя, как леденеет в жилах кровь, Дар-Теен опустил глаза: точно над сердцем на коже расцветала маленькая незабудка на коротком стебельке, и корни ее… черной сеткой уходили вглубь тела, под кожу, в мышцы…

— Это твои фокусы? — едва веря собственным глазам, ийлур тряхнул жрицу, — что ты задумала?

В ответ она обдала его сладковатым, пропитанным золотыми розами дыханием.

— Отпусти, больно. Какие уж тут фокусы…

Дар-Теен разжал пальцы и отошел к окну. Сочно голубела незабудочка — почти как живая. И темно- зеленый стебелек ее как будто проткнул плоть, и корешки расползлись по ребрам, ныряя и под ребра.

— Я тебе еще раз повторю, — сухо начала Нитар-Лисс, но ийлур не дал ей договорить.

— Верховная жрица в храме Дракона говорила о кристалле.

— О, разумеется.

Ийлура скривилась и, обхватив себя руками за плечи, села на кровать.

— Послушай, Дар-Теен, в мои планы не входит кормить тебя сказками. То, что произошло ночью, было просто необходимо…

— Как и протыкание меня ножами, да?

— Да, как и протыкание тебя ножами. Не переживай, Элхадж и меня в свое время хорошо истыкал… Я сразу предупредила, что ключ изменился. Жрице Дракона что? Она удалилась в свое особенное местечко, и ее больше ничего не интересовало. А я носила на себе этот кристалл, и тряслась над ним, как мамаша над ребенком — особенно когда серкт были близко. А затем я подумала, что если ключ может слышать мои мысли? Я всего-то попросила его принять такую форму, чтобы никто его не смог отнять. И проснулась однажды утром с пустой оправой на цепочке и с незабудкой на груди.

— Мне вот что любопытно, — Дар-Теен стоял к ней в пол-оборота. Жрица говорила откровенно (ну, или ему так казалось), — откуда ты узнала, как передать ключ другому?

— Это само пришло, — глухо пробормотала Нитар-Лисс, — нехорошее такое чувство, знаешь ли, когда кто-то подсовывает тебе в голову свои мысли.

— И это значит, что теперь ключ у меня никто не отнимет?

— Ровно до тех пор, пока ты сам не решишь его передать счастливому смертному.

— Угу. Хорошо…

Он потрогал розовые гортензии в вазочке. Ночью он, Дар-Теен, и столик перевернул — а сейчас все было как прежде, нарядно и уютно. Хорошо бы часок побыть одному! Нужно подумать, помолчать, и осмыслить наконец все происшедшее. Реальность — она, конечно, походила на бред, но… Цветочек-то на коже настаивал на обратном.

— Так что ты должен быть доволен, — холодно заключила Нитар-Лисс, — теперь ключ у тебя. Забирай свою бескрылую девку и убирайся хоть к самой Шейнире. Помни только, что с этим ключом ты можешь смело топать до самых Врат. И, будь любезен, не забудь: наследник Северного Престола. Пусть он останется жив.

Так и не дождавшись ответа, Нитар-Лисс поднялась.

— Уж извини, мой сладкий, провожать и прощаться я с тобой не буду. Не люблю, когда меня пытаются задушить в моем же доме.

… Она ушла.

А Дар-Теен все стоял, глядя на залитую солнцем улицу, на кусок чистого неба, припудренный нежным облаком. Тоска по Эристо-Вет становилась просто нестерпимой. Она грызла с удвоенной силой, после сегодняшней-то ночи. И как же он перепутал черное с белым? Уж лучше бы Нитар-Лисс сразу объяснила, что к чему. Так было бы куда честнее и не так больно потом.

* * *

— Дар-Те-е-ен!

К городским воротам неспешно двигалась процессия: Андоли и два синха, каждый из которых тащил на поводу крылана. Даже издалека было видно, что на элеане новая одежда — не иначе как с плеча самой Нитар-Лисс. Светлая блузка с кружевными манжетами, изящные штанишки. Сапожки с блестящими пряжками, позолота играла на жарком солнце так, что глаза резало.

Едва завидев поджидающего ийлура, девушка сорвалась с места и побежала.

— Покровители! Хвала Богам, ты жив!

И, не успел ийлур что-либо сказать, как она повисла у него на шее. Затем пожаловалась:

— А меня все это время в поганом чулане держали! Кормили-поили, но когда я про тебя спрашивала, ничего не отвечали! Ничегошеньки, представляешь?!! Я извелась, думала, что и не свидимся больше…

— Ну-у-у, — протянул ийлур, выбираясь из цепких объятий элеаны, — теперь все в порядке. Мы отправляемся к пирамиде.

Андоли требовательно заглянула в глаза.

— Тебе… отдали ключ?

Дар-Теен только похлопал себя по груди.

— Да, все тут.

Она замерла на мгновение, а Дар-Теену показалось, что элеана чего-то боится. Очень сильно, до дрожи в коленках.

— Ну тогда — вперед!