стол.
– Надо же, какая у вас интересная линия сердца, – заметила Амалия, делая вид, что изучает знаки на ладони. – А тут что такое? Как странно!
Иван Андреевич вырвал руку и вскочил на ноги.
– Довольно! – крикнул он. – Я не позволю! Я не желаю, чтобы… чтобы…
– Чтобы я узнала правду, хотите вы сказать? – спокойным голосом закончила фразу Амалия.
Тайный советник покачнулся, поднес руку ко лбу.
– Это и есть ваша тайна? – безжалостно продолжала баронесса. – Из-за нее вы поссорились с хиромантом? У вас с женой нет детей, насколько я знаю. Но ваша ладонь говорит обратное!
– Хорошо, – простонал бедный Иван Андреевич. – Я… Вы правы, у меня есть сын. Но не от моей жены.
– Сколько ему лет? – спросила Амалия.
– А разве вы… – удивленно начал Иван Андреевич. – Или возраст по ладони не узнать? Мальчику три года.
– И как его зовут?
– Андрюша. Андрюшенька.
– А кто его мать?
– Агафья. Прачка.
– Вы привезли ее с собой в Петербург?
– Она умерла полгода назад – угрюмо сообщил тайный советник.
– Кто же заботится о вашем сыне? Ваша матушка?
Иван Андреевич поморщился и еще больше помрачнел.
– Она бы никогда не простила мне этого, – мрачно сказал он. – Нет, Андрюшу воспитывают надежные люди.
– Чужие?
– Да какое вам дело, сударыня? – рассердился тайный советник.
– Такое, что ребенок должен жить со своими родителями, – очень тихо произнесла Амалия.
– Я, конечно, весьма благодарен вам за совет, баронесса, – забурчал Иван Андреевич, – но полагаю…
– Если вы не возражаете, ваше превосходительство, – перебила его Амалия, – мне бы хотелось все-таки вернуться к сегодняшним событиям. Скажите, куда вы выходили в то время, когда мадемуазель Мезенцева пела в большой гостиной?
– Это так важно? – пробормотал тайный советник. – Право, сударыня, вы ставите меня в неловкое положение. Я…
– Поверьте, Иван Андреевич, – мягко сказала Амалия, – мне очень важно знать все.
Тайный советник вздохнул и покачал головой.
– Не знаю, право, зачем вам такие подробности. Да я выходил… гм… по делу. Только я не сразу нашел, где в доме у Верховских находится помещение…
– Кабинет, – подсказал Билли в пространство. Амалия послала ему предостерегающий взгляд.
– Вы кого-нибудь видели, когда вышли из большой гостиной? – спросила Амалия. – Или, может быть, заметили что-нибудь?
– Боюсь, нет, – извиняющимся тоном промолвил Иван Андреевич. – Хотя нет, видел. Господин композитор… э… стоял у двери и ждал, когда освободится…
– Кабинет? – улыбнулась Амалия.
– Да, – с облегчением подтвердил Иван Андреевич.
– Понятно, – вздохнула Амалия. И без перехода спросила: – Простите, ваше превосходительство, я могу взглянуть на ваш платок?
– Ради бога, – удивленно откликнулся тайный советник.
Амалия бегло осмотрела платок и вернула его хозяину, после чего задала Ивану Андреевичу еще несколько вопросов. Нет, он не помнит, кто еще выходил в то время, пока Варенька пела. Да, несколько человек выходили из большой гостиной после того, как уже стало известно про убийство. Сам он, например, выходил покурить в курительную комнату, потому что у его жены от табака болит голова.
– Благодарю вас, – очень вежливо сказала Амалия, – это все, что я хотела знать.
Тайный советник замешкался у двери.
– Я бы хотел попросить вас, госпожа баронесса… То, что я вам рассказал об Андрюше…
– Обещаю вам, я никому ничего не скажу.
Когда Иван Андреевич наконец удалился, Амалия открыла записную книжку и аккуратно зачеркнула строку:
«Тайный советник. Глаша уверена, что слышала слова enfant, fils». [27]
Глава 17 Ночь
– Разумеется, – кивнула Анна Владимировна, – я готова ответить на любые ваши вопросы. Поскольку столь ужасное происшествие произошло именно в нашем доме, – женщина поморщилась, – я готова оказать вам любую помощь.
Но Амалия не стала торопить события. Для начала она заговорила с Анной Владимировной о Лакунине и тех прискорбных событиях, которые произошли у него на службе.
– Ужасная история, – вздохнула Верховская. – Но Павел Петрович ни на мгновение не верил в то, что в растрате денег виновен Иван Андреевич. И мой муж всегда его поддерживал. Если бы не он, то Васильчикову наверняка удалось бы выйти сухим из воды.
– Вы его знали? – спросила Амалия.
– Я? Да. Очень любезный господин, но нрава престранного. Когда он развелся со своей женой года два назад, я сразу же подумала, что он плохо кончит.
– Ну, не все разведенные плохо кончают, – улыбнулась Амалия. И разговор плавно перешел на вечер, который устраивала Анна Владимировна.
Хозяйка дома рассказала, как ей пришла в голову мысль пригласить хироманта – ведь она и ее муж мало с кем знакомы в столице, а потому были счастливы заполучить к себе такого важного гостя.
– Скажите, Анна Владимировна, вы ведь ходили к нему спрашивать о своей судьбе? Что он вам сказал?
Анна Владимировна порозовела.
– Маэстро Беренделли? Он был очень любезен. Сначала прочитал на ладони мое прошлое, и я была просто сражена.
– Чем же именно? – улыбнулась Амалия.
– Ну, он знал вещи, о которых я почти никому не говорила, – объяснила Анна Владимировна, застенчиво глядя на баронессу. – Например, что мой отец умер до моего рождения.
Амалия покосилась на Билли.
– Боюсь вас разочаровать, Анна Владимировна, – мягко сказала она, – но такие подробности узнаются довольно легко.
– Может быть, – с сомнением пожала плечами хозяйка дома. – Но я не думаю, что маэстро Беренделли был шарлатаном. Я говорила с ним о браке Митеньки, и он заверил меня, что все будет хорошо.
Амалия поглядела на страницу записной книжки, где значилось: «Анна Влад. Mariage, cousine».
– Вы имеете в виду вашего сына и его кузину? – спросила она. – Боюсь, их брак вряд ли возможен.
Анна Владимировна вздохнула.
– Я бы очень хотела, чтобы Митя и Варенька поженились, – пустилась заботливая мать в объяснения. – Но ее отец не желает, чтобы она выходила за родственника. Думаю, вы правы, их брак невозможен, но ведь на свете много прекрасных барышень и помимо моей племянницы. А маэстро Беренделли ничего не сказал о том, что женой Митеньки окажется именно Варенька.
– Хорошо, – уронила Амалия. И перешла к следующему интересующему ее пункту: – Свидетели говорят, что вы дважды выходили из гостиной, пока ваша племянница пела. Расскажите, пожалуйста, о своих передвижениях.
Анна Владимировна удивленно поглядела на нее.
– Конечно, я выходила. В первый раз забеспокоилась, что графини Толстой долго нет, вот и пошла ее искать, но Елена Николаевна уже возвращалась. Мы встретились у дверей.
– Какой она вам показалась тогда? Она не была взволнована, к примеру?
– Она? Нет, что вы. Она была такая же, как и всегда. Только глаза немного красные.
– А второй раз вы зачем выходили?
– Пошла отдать распоряжения слугам. Знаете, хозяйственные хлопоты… Если хотите, спросите у Глаши, она должна помнить.
– Вы никого не видели?
– Нет. Хотя подождите. Да, видела – Владимира Сергеевича. Но тут ведь никакого преступления нет.
Когда Анна Владимировна вернулась в большую гостиную, Павел Петрович обратил внимание на то, что у нее рассеянный вид.
– О чем тебя спрашивали?
Его жена пожала плечами.
– Кто куда выходил, да что я помню. Еще просили показать платок.
В тот момент в комнату вошла Глаша и объявила, что госпожа баронесса желает говорить с Никитой Преображенским. Композитор поднялся с кресла, со вздохом отложил в сторону газету и пошел за горничной.
– По-моему, все это вздор! – сердито сказал адвокат своему брату. – Ясно же, что у нее ничего нет.
– Погоди, – отозвался тот. – Может быть, преступник как раз друг графини?
– И я вот все думаю, думаю, – горячо подхватила Евдокия Сергеевна, сидевшая невдалеке. – И мне кажется, господа, что убийца все-таки пожарный. Если, конечно, не кто-то из слуг, – победно закончила она.
– А время-то уже позднее, – сказал Владимир Сергеевич и поглядел на часы.
Никита вскоре вернулся и сел возле графини.
– О чем она с тобой говорила? – требовательно спросила прекрасная Элен.
– Просила рассказать, что мне сказал хиромант, – ответил композитор. – Ну и то же самое: кто куда выходил, кто что делал. Я ее заверил, что не видел, как убийца крался с ножом вдоль стены, – шутливо добавил молодой человек.
– И что же тебе сказал Беренделли? – Темные глаза графини были прикованы к его лицу.
– Да всякие глупости, – безмятежно отозвался Преображенский.
– А все-таки? – настаивала Элен.
– Тебе так хочется знать? Изволь. Он сказал, что я скоро получу большое наследство и женюсь. Сказал, что мне будут завидовать и что я проживу счастливую жизнь. И еще маэстро сказал, что я с женой умру в один день.
– Очень романтично, – несмело заметила Варенька, слушавшая их разговор. – О такой смерти многие мечтают.
Графиня Толстая холодно улыбнулась: положительно, пора поставить дурочку на место.
Поэтому Елена Николаевна насмешливо заметила:
– Хотела бы я знать, о чем мечтает барон Корф.
– Вас и в самом деле интересуют мои мечты? – тут же живо откликнулся Александр, и, например, Митенька, уже по его тону почувствовал неладное.
– Представьте себе, Александр Михайлович!
– Я мечтаю о хорошей чашке кофе, – дерзко проговорил барон, глядя графине прямо
