в лицо. – Но не осмеливаюсь попросить, зная, какой кофе подают в этом доме.
– На что вы намекаете? – сердито вскинулся Павел Петрович, но тут весьма кстати снова вошла Глаша и сообщила, что госпожа баронесса ждет к себе для разговора Константина Сергеевича.
– О боже! – нарочито тяжело вздохнул адвокат. – Дамы и господа, если меня приговорят к смертной казни, прошу вас не поминать меня лихом!
И Городецкий удалился – сияющий, спокойный, уверенный в себе как никогда.
– Меня разоблачат сразу или дадут мне время покаяться? – были первые слова Константина Сергеевича, когда он вошел в комнату для допросов.
Оловянные солдатики сурово косились на него из шкафа, но их взоры были ничто по сравнению со взглядом Амалии, которым она смерила Городецкого.
– Стало быть, это вы убили Беренделли? – холодно осведомилась баронесса.
– Боюсь, я никак не мог сего сделать, – промолвил адвокат, причем тон его вдруг изменился – стал каким-то неуверенным, извиняющимся. – Когда произошло убийство, я слушал чудесное пение барышни в гостиной. Так что, к сожалению, ничем не могу вам помочь.
– Нет, почему же, можете, – возразила Амалия. – Для начала скажите, зачем вы отправились к Беренделли?
– Дело в том, что мы ведем сейчас сложный процесс, – пустился в объяснения Константин Сергеевич, поглядывая на Билли, который ничем не обнаруживал свое присутствие и задумчиво смотрел в окно. – Вот я и хотел узнать, как он закончится.
– И что вам сказал хиромант?
Адвокат улыбнулся.
– Его ответ, скажем так, меня не устроил, но я не стал его из-за этого убивать.
– Ладно, поговорим о другом, – спокойно сказала Амалия. – Ваш брат – бывший сослуживец Павла Петровича?
– Именно так.
– И поэтому вы с ним оказались на вечере, верно?
– Вы очень умны, госпожа баронесса. – Теперь в тоне адвоката сквозил неприкрытый сарказм.
– Эмили, можно я выкину его в окно? – внезапно спросил баронессу Билли по-английски. – Очень хочется.
– Нельзя, мы еще только начали разговор, – ответила Амалия на том же языке, не переставая любезно улыбаться адвокату.
– Тогда после того, как ты закончишь с ним беседовать, – жалобно уточнил Билли. – А?
– Я же говорю, нельзя, – терпеливо повторила Амалия и перешла на русский. – Что за процесс вы ведете, Константин Сергеевич?
– Разве он имеет какое-то отношение к данному делу? – Адвокат был слишком хорошим юристом, чтобы отвечать прямо на любой поставленный вопрос.
– Зависит от ваших слов. Так что за процесс?
Константин Сергеевич пожал плечами.
– Мы защищаем интересы одного чиновника, чья жена была застрахована в страховом обществе «Надежда» на крупную сумму. Недавно она погибла, а страховое общество не горит желанием платить.
– Любопытно, – сказала Амалия, поглядывая в свою записную книжку, где было написано: «Конст. Серг. Долгий разговор. G?nie [28] . Повторял несколько раз». – Анна Владимировна упоминала недавно, что ваш брат, уйдя со службы, устроился служить в страховое общество. Не в то самое, случаем?
Константин Сергеевич откинулся на спинку стула.
– Даже если и так, что из того? Да, Вольдемар служил в «Надежде», но ему там не понравилось. Поэтому он ушел оттуда и стал работать со мной. И если вы спросите, использую ли я его знания о страховых обществах, когда выступаю против них в суде, то я отвечу – да, конечно. Дело прежде всего.
– Наши страховые общества не любят доводить дело до суда, – заметила Амалия, пристально глядя на собеседника. – Еще неизвестно, как все на суде обернется, а хорошая репутация бесценна. Почему они не хотят выплатить чиновнику то, что ему причитается?
– Потому, что деньги очень большие, – ответил Константин Сергеевич.
– Насколько большие?
Константин Сергеевич вздохнул.
– Речь идет ни много ни мало о пятидесяти тысячах рублей.
– Ничего себе!
– Вынужден согласиться с вами, – улыбнулся адвокат. – Сейчас представители страхового общества пытаются доказать, что муж сам толкнул свою жену под карету, чтобы получить страховку. Одним словом, не зря мой брат не пожелал иметь с ними дела. Совершенно бесчестные люди, для них главное – получить деньги, а выполнять свои обещания они отнюдь не собираются.
– А ваш чиновник действительно толкнул свою жену под карету? – внезапно спросила Амалия.
– Сударыня, – криво усмехнулся адвокат, – вы собираетесь и это дело расследовать? Нет, конечно. Произошел несчастный случай, а в договоре оговорено, что за несчастный случай полагается двойная сумма компенсации. Но страховщики придумывают разные отговорки.
– Однако процесс вы, тем не менее, проиграете, – четко произнесла Амалия, пристально глядя на Городецкого. – По крайней мере, так вам сказал Беренделли. Хоть и добавил, что вы гений.
Константин Сергеевич обеспокоенно шевельнулся.
– Хиромант мне много чего наговорил, – проворчал он. – Например, что я женюсь на брюнетке, хотя мне больше по душе блондинки. И всякое другое в таком же духе. Но я не склонен придавать значение всему, что мне говорят.
– Представьте, я тоже, – очень вежливо заметила Амалия.
– Послушайте, – уже сердито сказал Константин Сергеевич, – я понимаю, к чему вы клоните. Вы ищете того, кого Беренделли открытым текстом назвал убийцей. Убийцей, как он выразился, безжалостным и хладнокровным.
Билли в тот момент чихнул, и адвокат подскочил на месте. Затем довольно раздражительным тоном продолжил свою речь:
– Я человек публичный, госпожа баронесса. Обо мне все известно. И о моем брате все известно. Ни один из нас никогда даже не дрался на дуэли, не говоря уже о том, чтобы убить человека. Расспросите обо мне кого угодно – Павла Петровича, его жену, Ивана Андреевича, и они вам все обо мне расскажут. У меня не было причин убивать хироманта, как не было причин подсыпать ему мышьяк. Да я и не мог сделать этого, поймите, никак не мог!
– А кто мог? – спросила Амалия. – Вы не первый, с кем я говорю, Константин Сергеевич. Все мои сегодняшние собеседники – неглупые, образованные и вроде бы не имеющие склонности к убийству люди. Кто же тогда, по-вашему, мог зарезать несчастного итальянца?
– Вы полагаете, я сам не думал о том же? – возразил адвокат. – Видит бог, я по природе не обвинитель, потому и выбрал такую профессию – защищать обиженных и угнетенных. Но кто упал в обморок при виде трупа? Кто выходил из гостиной как раз тогда, когда убили хироманта?
– Вы разумеете Дмитрия Павловича? – осведомилась Амалия. – Но Беренделли не гадал ему.
– В то время, когда всем гадал, нет, – подтвердил Константин Сергеевич. – Но смотрел его ладонь, когда вечер только начинался. Кто знает, какие тайны Беренделли мог на ней прочесть? Может быть, славный на вид молодой человек на самом деле анархист и тайный убийца. Откуда нам знать? Во всяком случае, он живет в этом доме, ему отлично известно расположение комнат, и ему ничего не стоило выбрать момент, дойти до малой гостиной, взять кинжал и убить человека, который имел несчастье узнать его тайну. Простите, госпожа баронесса, но больше мне никто не приходит на ум. Я от души надеюсь, что не прав и что вам удастся установить истину, несмотря ни на что.
Глава 18 Ночь продолжается
– Я устал, – пожаловался Билли, когда Константин Сергеевич наконец покинул комнату допросов.
– Я тоже, – призналась Амалия. – Но кое-что нам удалось узнать. Мы опросили пять свидетелей, не считая горничной, и по меньшей мере двое из них сказали нам неправду.
Билли насупился.
– Честно говоря, – проворчал он, – я ничего не заметил.
– Конечно, ведь ты не настолько хорошо понимаешь русский, чтобы понимать все нюансы, – отозвалась Амалия. – Какая жалость, что Глаша не говорит по-французски! Если бы мы точно знали, что именно Беренделли предсказал гостям, у нас было бы куда меньше хлопот.
– Как вы думаете, – спросил Билли, – адвокат сказал нам правду? Ну, про того парня в очках. Теперь и я вспомнил, что итальянец действительно что-то говорил про его будущее. Кроме того, он ходил за нотами для… для той мисс.
– Что? – сердито спросила Амалия.
– Он выходил за нотами еще до того, как она начала петь, – напомнил Билли. – Так что вообще-то он мог убить гадателя. Конечно, – поспешно добавил американец, – верить адвокату – последнее дело, но…
Он не закончил фразу, потому что Амалия звонко рассмеялась.
– Что такое? – спросил Билли, исподлобья глядя на молодую женщину в изумрудном платье.
– Ох братец, братец, – предостерегающе погрозила ему пальцем Амалия.
– Когда идет расследование преступления, я никому не верю. С Дмитрием Павловичем мы, конечно, побеседуем, но потом, попозже. Сейчас меня интересует, что расскажет жена тайного советника…
Евдокия Сергеевна не заставила себя ждать. Она уселась напротив Амалии и сразу же обрушила на нее поток вопросов. Госпожа баронесса уже знает, кто совершил убийство? У нее есть подозреваемые? Она любит читать Габорио? Какого она мнения о Шкляревском? Может быть, ее, баронессы, отец был судебным следователем?
– И вообще, я думаю, что убийство совершил доктор! – победно закончила женщина, раскрывая веер.
Билли поглядел на окно и тяжело вздохнул, словно сожалея о том, что не может выбросить в него назойливо болтливую свидетельницу.
– Венедикт Людовикович? – переспросила Амалия. – Что заставляет вас так думать, сударыня?
– Все доктора – убийцы! – безапелляционно заявила супруга тайного советника. – Все!
– Боюсь, покойный Беренделли не был пациентом господина де Молине, – весьма иронически промолвила Амалия. – Кстати о
