Н… «Рос. страх. о-во» – 6500
Р… «Надежда» – 12 000
Итого нам с Вольд. 47 500 руб.».
– Ну и что? – спросил Александр, возвращая Амалии книжку.
– Разве вас ничто не настораживает? – удивилась Амалия.
– Это деньги? – подал голос Билли. – Большие?
Александр метнул на бывшую жену быстрый взгляд и вновь просмотрел запись в книжке.
– Простите, из-за треволнений нынешней ночи я, кажется, стал плохо соображать, – барон улыбнулся Амалии, и Билли насупился. – Итак, что мы имеем? Список инициалов и названия страховых обществ. «Надежда», «Виктория» и «Российское страховое общество». Может быть, Константин Сергеевич вел с ними дела?
– Скорее он вел дела против них, – отозвалась Амалия и рассказала о том, что незадолго до гибели адвокат пытался заставить страховое общество «Надежда» выплатить страховку чиновнику, чья жена погибла в результате несчастного случая.
– Ясно, – вздохнул Александр. – Предположим, последняя запись касается именно данного дела. Но… – Он ненадолго умолк. – Если «нам с Вольдемаром» означает сумму гонорара, то я должен признать, что господин Городецкий брал просто чудовищные комиссионные. Огромные деньги.
– Интересно, почему ему их платили, – тихо промолвила Амалия, поглядела на Билли, и ее взор сверкнул золотом.
– Вместо того чтобы найти другого, более сговорчивого адвоката, – закончил фразу Александр. – Полагаете, тут-то и есть мотив для убийства?
Амалия покачала головой.
– Я ничего не полагаю, – отозвалась она. – Пока я блуждаю в потемках. У меня есть вопросы, но разумных ответов на них нет. Я была почти уверена, что вычислила того, кто зарезал Беренделли, но теперь я уже ни в чем не уверена. Пожалуй, я поговорю с теми, кто оставался в доме. Убийцей графини Толстой и адвоката должен быть один из них, но… – Баронесса поморщилась и поднялась с места.
– Могу я чем-нибудь помочь вам? – спросил Александр.
– Вы больше не будете драться на дуэли? – обернулась Амалия. – Хотя бы в этом доме. Довольно убийств! Три человека и так никогда больше… – она удрученно замолчала.
– Я готов пообещать вам все, что вы хотите, – учтиво ответил барон.
И, пока Билли подыскивал в уме, что бы такое сказать Амалии, чтобы она не слишком доверяла своему непредсказуемому мужу, Александр взял свою бывшую жену под руку и повел ее за собой. Американцу ничего не оставалось, как последовать за ними, кипя от возмущения.
Глава 24 Первое разоблачение
– Полиция уже приехала? – были первые слова Евдокии Сергеевны, как только Амалия переступила порог. Получив отрицательный ответ, тайная советница стала обмахиваться веером с удвоенной силой. Все мучения мира были написаны на ее лице.
– Вам лучше, Анна Владимировна? – спросила Амалия у хозяйки дома.
Та, слабо улыбнувшись, ответила, что теперь все хорошо, и стала горячо умолять господина барона не сердиться на вспыльчивость ее сына. Александр ответил, что он больше ни на кого не сердится и вообще просит считать все происшедшее недоразумением. Кроме того, он искренне просит прощения у хозяйки дома за то, что посмел причинить ей столько хлопот.
Услышав его слова, Варенька отчего-то надулась. Ей все меньше и меньше нравилось то, что творилось вокруг. Во-первых, убивали людей, с которыми она совсем недавно сидела за одним столом, но то еще полбеды; куда хуже, что Александр самым неприятным образом отдалился от нее и прямо-таки не отходил теперь от своей первой жены, которая общалась с ним так запросто, словно они вообще не разводились. Варенька была оскорблена до глубины души, она ни мгновения не сомневалась, что Амалия делает все нарочно – чтобы досадить ей. Желая отомстить Александру, девушка отвернулась, занявшись Никитой, который сидел как в воду опущенный и выглядел так, словно потерял все на свете и не знает, ради чего ему теперь жить. Впрочем, Амалия вскоре оставила Александра и подсела к Антуанетте.
– Мне надо поговорить с вами, мадемуазель Беренделли, – начала баронесса по-французски. – Вы находились в доме, когда здесь произошло двойное убийство. Скажите, вы ничего не заметили? Ничего подозрительного или хотя бы странного?
Антуанетта наморщила лоб и сказала, что сначала они с мадам приводили в чувство хозяйку, которой было очень, очень плохо, а все слуги куда-то исчезли, словно нарочно. Антуанетта вышла попросить у кого-нибудь нюхательной соли, но на своем пути никого не встретила. Она наугад заглянула в несколько комнат и в одной из них обнаружила то, что искала – кажется, там была спальня хозяев. Антуанетта поспешила обратно, и тут все вернулись в дом из сада. Кажется, она слышала какой-то шум, но не обратила на него внимания. Она еще подумала, что где-то очень громко хлопнула пробка от шампанского, и решила: вероятно, слуги тайком пробуют хозяйское вино. Во всяком случае, больше она ничего не помнит.
Разговор с Анной Владимировной ровным счетом ничего не дал, потому что, когда в доме произошло преступление, она лежала без сознания и, даже придя в себя, чувствовала себя совершенно разбитой. Евдокия Сергеевна, напротив, помнила какой-то шум, но путалась в показаниях. Она краснела, бледнела и вообще произвела на Амалию самое невыгодное впечатление.
– Это был очень громкий выстрел, вы знаете. И как раз тогда, когда вы вышли из дома… Или позже? Нет, наверное, позже.
– Вы уверены? – скептически осведомилась баронесса. – Вы же сказали, что едва слышали его.
Евдокия Сергеевна вздрогнула и закусила губу.
– Разве? – отважно солгала она. – Нет, ничего подобного я не помню.
И тут вдруг Иван Андреевич подошел к Александру и шепнул ему на ухо несколько слов. Александр рассеянно кивнул и хотел подойти к Амалии, но его опередил Билли.
– Она глухая, – неожиданно объявил «кузен» по-английски.
– Что? – сердито спросила Амалия.
– Просто-напросто глухая, – настаивал Билли. – Поэтому она и не помнит, громкий был выстрел или нет, и не помнит, когда он был. Эмили, вы заметили, как громко она говорит? Наверняка потому, что у нее со слухом не все в порядке.
Александр кашлянул.
– В самом деле, – сказал он. – Иван Андреевич только что мне… гм… подтвердил.
По словам Евдокии Сергеевны, она не оставляла подругу ни на мгновение, пока не вернулась Антуанетта с нюхательной солью, а пришла итальянка очень быстро. Впрочем, Евдокия Сергеевна не смогла устоять перед соблазном и подошла к окну. Так, знаете ли, на минуточку, просто посмотреть, что происходит в саду. Произнеся эти слова, тайная советница умоляюще посмотрела на Амалию.
– Что ж, – вздохнула молодая женщина, – все понятно… Теперь вы, господин Преображенский. Где вы были в момент убийства?
Никита нервно вздрогнул.
– Я ждал Элен, – сказал он. – Она велела мне подождать ее, а сама вышла. И я… Мы собирались уходить. Все тут происходящее действовало нам на нервы.
Билли тяжело вздохнул.
– Интересно, – шепнул он Амалии, косясь на барона Корфа, – не написала ли она завещание в его пользу?
– Ты о чем?
– Кто меня учил во всех преступлениях проверять прежде всего материальный мотив? – парировал Билли. – В доме происходит убийство, кто-то зарезал хироманта. А композитор улучил момент и прикончил свою даму, чтобы получить наследство. Убийство спишут на того, кто зарезал хироманта, и дело в шляпе! – Он умолк и победно воззрился на Амалию.
– А Городецкий? – спросила молодая женщина. – Адвокат-то тут при чем?
– Он его видел, – объяснил Билли. – Свидетель, стало быть. Или еще проще: адвокат знал о завещании и мог его выдать. Поэтому он и умер.
Доктор кашлянул.
– О чем вы беседуете, господа? – спросил он.
Амалия обернулась к нему.
– Ничего особенного, Венедикт Людовикович, уверяю вас. Просто мой помощник излагает мне свои соображения. – Затем она посмотрела на подавленного композитора. – Кажется, вы увлекаетесь охотой, господин Преображенский?
– А при чем тут охота? – сердито спросила Варенька.
– Может быть, ни при чем, – покладисто согласилась Амалия. – Но если человек выбирает своим оружием ружье, значит, он, по крайней мере, умеет с ним обращаться.
– Вот уж нелепость, – устало пробормотал Никита. – Я понимаю, госпожа баронесса. Вам нужен убийца, а я – единственный мужчина из присутствующих, кто тогда находился в доме. Ружье – мужское оружие, не так ли? – Он вскинул голову и посмотрел Амалии прямо в глаза. – Я не смогу вам доказать, что не убивал Элен, но я не мог причинить ей зло, никак не мог!
Амалия пожала плечами.
– Судя по тому, что мне известно, ни один человек из тех, кто был в доме, не мог желать графине Толстой зла. Но ведь кто-то же ее убил! Никто, возможно, не желал зла и Константину Сергеевичу. Но кто-то убил и его тоже.
– Значит, есть нечто неизвестное вам, – сердито сказала Варенька.
Ей очень не нравилась Амалия, не нравилось, как на бывшую жену смотрел Александр, но больше всего, только сейчас поняла девушка, не нравилось то, что Амалия считала себя умной. Баронесса, на ее взгляд,
Однако Амалия неожиданно согласилась с Варенькой: да, есть
