Тут показался слуга, которого Наталья, пока Павел обнимался с батюшкой, послала к барину с докладом, и объявил, что Степан Степанович просит...
- Все, Павлуша, не смею задерживать, - сказал отец Сергий. – А в гости жду сегодня непременно.
- Благодарю, батюшка. Тогда и поговорим.
Отец Сергий благословил обоих.
В комнате Любимова находился Митя. В последнее время он почти не покидал больного, Степан Степанович и не отпускал его от себя. Казалось, что единственная душа живая, какую желал бы он при себе иметь, был юный иконописец. Обосновавшись в закутке в углу, там же устроив себе и постель, Митя постоянно был при Любимове и исполнял все его желания, научившись понимать их по жестам. Сам он по-своему привязался к больному, ухаживал за ним, читал ему каждый день Священное Писание и Псалтирь, рассказывал о монастырской жизни, так, как сам ее понимал. Любимов слушал очень внимательно. После этого тихо засыпал, а Митя в своем закутке принимался писать образ Архангела Михаила. Но просыпался Степан Степанович всегда в большом беспокойстве, что уж там ему снилось, неизвестно, но он жестом призывал к себе Митю, брал его за руку и долго с мольбой, с болью, и с каким-то вопросом смотрел ему в глаза.
- Исповедываться вам как-либо надо, Степан Степанович, - тихо говорил Митя. – Душу облегчите, Бог знает, может, и послабление будет в болезни. А коли нет, все одно, как же это без исповеди-то? Пригласить отца Сергия?
Любимов все молчал да хмурился, но вот, наконец, после очередных таких уговоров кивнул головой: пригласить! И бумагу жестами попросил, и принялся что-то выводить на ней подвижной правой рукой. Митя понял: грехов исповедание.
Отец Сергий приехал поспешно и долго не выходил от больного. А когда вышел наконец, и Митя, вернувшись в комнату, вопросительно глянул на Любимова, то вновь увидел в глазах его слезы, но выражение лица Степана Степановича было уже иным – спокойным и умиротворенным. И как будто бы надежда во взгляде...
Тут и появился Павел Дмитриевич.
- Куда вы, сударь? – шепотом осведомился Митя, самовольно останавливая его в дверях. – От Степана Степановича только что вышел священник и...
- Вот и хорошо, что священник, - оборвал Мстиславский, отстраняя Митю.
- Пропусти его, Митенька, - услышал юный иконописец голос Натальи и поспешно обернулся на этот голос.
- Это Маши касаемо, - продолжала Наталья. – Поклон тебе от нее...
Тут уж Митя совсем растерялся.
- Проводи меня в гостиную, - попросила его Вельяминова...
Степан Степанович часто мигал, глядя на Мстиславского. Видно было, что он силится вспомнить, кто этот человек, лицо которого ему вроде бы знакомо, но вспомнить не получается.
- Не узнаешь, Степан? – Павел вздохнул. – Пашку Мстиславского не узнаешь?
Изменился в лице Любимов, помрачнел, в широко открытых от удивления глазах мелькнула едва ли не ненависть. Он поднял руку, то ли защититься желая, то ли, напротив, ударить.
- Не гневайся, Степан, - тихо сказал Павел. – Сколько лет прошло... Вон уж дочь какая у меня... Невеста.
Любимов часто задышал. Лицо его стало непроницаемым, и не понять было, о чем он думает.
- Я прощения пришел просить у тебя, Степан Степанович, - продолжал Мстиславский. – За грех мой давний... Прости.
Он с искренним чувством поклонился.
- Маша – дочь моя... ты же знал, Степан, всегда знал... Не поминай зла, и я тебе не помяну, что ты посягал на нее, если только...
Он вытащил из кармана заранее приготовленную бумагу, поднес ее к глазам Любимова, чтобы тот мог прочитать, затем взял со стола перо, обмакнул в чернильницу...
- Подписывай! – тихо приказал Степану Степановичу, подавая ему перо. Любимов, не колеблясь ни секунды, подписал. Когда он возвращал перо Мстиславскому, рука его подрагивала.
- Чудесно! – воскликнул Павел Дмитриевич. – Скоро Маша по закону станет княжной Мстиславской, а ты, Степан, забудешь навсегда, что она холопкой твоей была.
Поклонившись на прощанье, он вышел, а Любимов еще долго смотрел на закрывшуюся за ним дверь, и даже Митя, будь он сейчас здесь, не смог бы разгадать, о чем думает Степан Степанович...
...- Ты очень любишь ее? – спросила Наталья Митю, который, застыв, стоял возле ее кресла, размышляя о своем, невеселом.
- Кого? – встрепенулся юноша и покраснел.
- А право жаль... - сказала Наталья. – Ты славный. И сдается мне, что с тобой она счастливее была бы, чем с... Ну да на все воля Божия. Тот, кого ты видел сейчас – ее отец.
- Отец?!
- Да. И очень скоро об этом все узнают. Князь Павел Дмитриевич Мстиславский.
Митя вымученно улыбнулся.
- Я понял, - тихо сказал он. – Вы говорите это для того, чтобы я и думать забыл... Вчерашняя крепостная мне, мужику, еще могла б за ровню сойти, а княжна нынешняя... Да что с того! Она другого любит...
