type='note'>[CCXX], говорится въ его житіи. Посл? же его смерти, зам?чаетъ біографъ его, современники Симеона познали, „яко юродивый не б? юродивый, но премудршій бяше паче вс?хъ мудрецовъ в?ка сего, и мнимый быти гр?шникъ, праведенъ и преподобенъ, образомъ юродства и гр?шничества покрываяй свое богомудрое и богоугодное житіе предъ челов?ки' [CCXXI]. Святый Андрей „въ день аки неистовъ творяшеся, въ нощи же безпрестанно моляшеся Богу и святой Анастасіи' [CCXXII]. Святый Исидоръ Твердисловъ „въ день яко юродъ хождаше, въ нощи же непрестанно молитву къ Богу возсылаше' [CCXXIII].
При томъ, святые юродивые не вс?мъ казались безумными. Такъ, когда святый Симеонъ „бываше съ Іоанномъ діакономъ (того города, гд? жилъ святый Симеонъ – Емессы) наедине, то ничего юродского не делал, но с кротостью и сердечным сокрушением беседовал о полезном' [CCXXIV]. Святый Прокопій Вятскій каждое воскресенье испов?дывался и пріобщался святыхъ Тайнъ у Вознесенскаго (города Вятки) священника Іоанна и съ нимъ говорилъ, „якоже и прочіи челов?цы, не яко н?мъ и юродъ', но подъ клятвою, „да не кому же пов?даетъ о глаголаніи его, дондеже отъ земли преселится [CCXXV]. Святый Симонъ Юрьевецкій проситъ одного челов?ка, вид?вшаго его переходящимъ черезъ Волгу, какъ по суху, никому не говорить о томъ, что онъ находится въ полномъ разум?, до его смерти [CCXXVI].
Но зач?мъ святые юродивые предъ очами всего міра отказывались отъ влад?нія и употребленія самымъ высшимъ и ц?ннымъ достояніемъ челов?ка – разумомъ – для Христа? какъ понимать это и запов?дуется ли такое отреченіе отъ ума священнымъ Писаніемъ? Конечно, нельзя сказать, что отреченіе отъ ума въ томъ вид?, въ какомъ оно проявлялось въ святыхъ юродивыхъ, нигд? не запов?дуется въ священномъ Писаніи. Священное Писаніе повел?ваетъ отр?шаться отъ своего ума столько, сколько это нужно для спасенія: „Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым' [CCXXVII]. Апостолъ Павелъ пишетъ это къ Корин?янамъ, у которыхъ въ большой сил? и уваженіи была языческая ученость. Эта ученость возбуждала въ христіанахъ самомн?ніе и кичливость и не допускала ихъ въ смиреніи сердца искать подкр?пленія и силы въ благодати. Поэтому, св. апостолъ Павелъ и предлагаетъ христіанамъ истребить излишнюю дов?ренность къ своему уму и съ глубокимъ смиреніемъ предать себя водительству в?ры въ силу креста. Теперь – если святымъ юродивымъ отреченіе отъ ума въ томъ вид?, въ какомъ оно въ нихъ совершалоcь, представлялось нужнымъ и д?йствительнымъ для спасенія, если въ этомъ ув?ряла ихъ сов?сть, уб?ждалъ разумъ, подтверждала в?ра, то ужели они не им?ли права р?шиться на это средство для спасенія? и теряетъ ли это средство свою важность отъ того, что не запов?дуется въ такомъ именно вид? священнымъ Писаніемъ? Правда, съ перваго взгляда такое отреченіе отъ ума представляется даже и вовсе несовм?стимымъ съ природою челов?ка; отр?шить себя отъ обязанностей ума, на которыхъ держится весь порядокъ челов?ческой жизни на земл?, значитъ быть челов?ку не челов?комъ, по крайней м?р? не такимъ, какимъ онъ долженъ быть въ этомъ мір?, въ настоящемъ состояніи. Но если глубже всмотр?ться въ наше существо, то основаніе для „юродства' можно найти въ самой лучшей и высшей части его, въ которой одной сохранились остатки величія нашей природы, въ которой одной лежатъ с?мена высокаго ея назначенія. Въ самомъ д?л?, ужели духъ нашъ, назначенный для жизни высшей и безсмертной, долженъ быть въ рабскомъ подчиненіи только тому порядку, какой существуетъ на земл?? ужели онъ для в?чнаго не свободенъ отказаться отъ подчиненности тому, что носитъ на себ? печать только временнаго и случайнаго? н?тъ! назначеніе духа нашего выше. И если онъ несетъ бремя подчиненности порядку міра чувственнаго, то единственно потому, что его силы еще не вполн? раскрыты, потребности не пробуждены, что онъ еще не вполн? возвысился надъ временнымъ, скоропреходящимъ. Если перем?нить это, не вполн? сродное ему, состояніе на бол?е сродное, на то, въ какомъ ему приличн?е быть, которое ближе къ его назначенію, то челов?къ во многихъ отношеніяхъ явится другимъ. Это состояніе челов?ка, очевидно, будетъ естественное, ему сродное; но если посмотр?ть на этого челов?ка въ различныхъ отношеніяхъ его къ міру, то въ немъ легко можно зам?тить черты юродиваго. По м?р? того, какъ силы духа развиваются и усовершаются, челов?къ не можетъ не отр?шаться отъ видимаго и временнаго и, сл?довательно, не можетъ не отр?шаться отъ той стороны своей души, которая приспособляется въ немъ къ настоящему его состоянію, въ которой находятся узлы, кр?пко связывающіе его съ видимымъ и временнымъ, – обязанности жизни его зд?сь, на земл?. А при этомъ преобладающемъ развитіи силъ духа, при этой отр?шенности отъ законовъ ума, приспособленныхъ къ настоящему состоянію, не можетъ не произойти разительнаго безпорядка во вн?шней, земной жизни, въ д?ятельности, относящейся къ земному положенію. Но такая д?ятельность не представляетъ изъ себя чего-нибудь несообразнаго съ нравственнымъ достоинствомъ челов?ка. В?дь жизнь по законамъ нашего духа, во всякомъ случа? – естественна, и хотя тутъ будутъ отвергнуты законы того же духа, приспособленные къ земному его быту, но при всемъ томъ эта жизнь, какъ жизнь собственно духовная, всегда будетъ им?ть достоинство нравственно-доброй жизни въ глазахъ т?хъ, для которыхъ духовная жизнь выше жизни, заключающейся въ пред?лахъ земной д?ятельности, – для которыхъ настоящая жизнь – приготовленіе къ жизни, сообразной съ существомъ свободно – разумнаго духа.
Отсюда, отреченіе отъ законовъ ума, приспособленныхъ къ настоящему состоянію челов?ка при преобладающемъ развитіи высшихъ силъ ума, естественно: д?ятельность, устрояемая по законамъ этого посл?дняго – вполн? достойна нравственно-разумнаго существа; сл?довательно, если должно предположить, что святые юродивые находились подъ вліяніемъ этой стороны ума, устрояли жизнь по ея законамъ и требованіямъ, то ясно, что, „юродство', несогласное съ обыкновеннымъ житейскимъ порядкомъ, им?етъ свое основаніе въ природ? нашего духа и вполн? согласно съ нравственнымъ закономъ.
Но для челов?ка, слишкомъ далекаго и отъ той среды и отъ той жизни, какую рисуютъ прологи и четьи-минеи, отреченіе отъ законовъ ума святыхъ юродивыхъ представляется страннымъ, и онъ низводитъ ихъ на степень психически разстроенныхъ людей [CCXXVIII], только потому, что они не подчиняются общественной логик?. Христіанскій правильный взглядъ на мнимое безуміе святыхъ юродивыхъ не такой. Раньше мы им?ли случай говорить о томъ, что святые юродивые подражаніемъ Христу стремились къ богоподобію. Исполняя въ точности законъ евангелія, они т?мъ самымъ благоустроялись въ внутренней своей жизни и, стяжавъ любовью своею къ Богу и ближнимъ союзъ совершенствъ [CCXXIX], они старались исполняться, по апостолу, во всякой премудрости и разума духовнаго [CCXXX], образовать и усовершать свой умъ въ дух? евангелія. Умъ ихъ былъ устремленъ всегда къ Богу; такъ, святый Николай Кочановъ, „пребывая въ юродств? по стогнамъ града ходя, похабъ творяшеся, во уст?хъ же молитву им?я къ Богу всегда' [CCXXXI]; святый Василій, „разумъ непрелестенъ стяжавъ, посред? молвъ сохранилъ себя' [CCXXXII]; онъ, кр?постію ума непоколебимь пребылъ и надъ страстьми воцарился'; умъ его постоянно былъ занятъ богомысліемъ: „всегда Бога зря ума чистотою'. Его внутренній духовный взоръ, всегда обращенный къ Богу и совн? выражался т?мъ, что глава его всегда была поднята къ небу, и очи его устремлены гор?. „Много говорить – не миновать гр?ха' [CCXXXIII], говаривалъ святый Василій. И руководясь этимъ указаніемъ премудраго, онъ, ничтоже глаголаше, аки безгласенъ творяшеся, утаитися мня отъ челов?къ доброд?тельми, Богу же точію в?домъ быти', „въ мір? жилъ безмолвно, яко въ пустыни, въ народ? пребывая, яко въ кающихся обители [CCXXXIV]; святый Михаилъ Клопскій умъ свой обращалъ на пріобр?теніе душевной чистоты [CCXXXV]; „егда умомъ возлет?лъ еси отъ темныхъ на небесная, тогда невозвратнымъ путемъ управился въ царство небесное', поетъ святая Церковь преподобному Михаилу въ канон?; святый Симеонъ „умъ свой непрестанно простиралъ къ Богу' [CCXXXVI] и заботился о томъ, чтобы умъ свой „несмущенъ посред? плищей [6] соблюсти' [CCXXXVII] . Про святого Іоанна Устюжскаго разсказывается, что онъ, „присно безъ сна въ нощи пребываше, моляся Богу, и ходя унылымъ и с?тованнымъ лицомъ' [CCXXXVIII]; святый Прокопій Устюжскій, „творяшеся яко безуменъ и несмысленъ предъ челов?ки, разумъ свой весь углубленъ въ Боз? им?яй' [CCXXXIX]: фактъ притворнаго безумія отм?ченъ и въ нашей св?тской литератур?. – „Лицо юродиваго, когда остался онъ наедин?. описываетъ одинъ писатель, не выражало, какъ обыкновенно, торопливости и тупоумія; напротивъ, онъ былъ спокоенъ,
