можетъ насытиться благодатными тайнами и благоустроеніемъ себя во всякой доброд?тели. Она уязвлена любовію небеснаго Духа, при помощи благодати непрестанно возбуждаетъ въ себ? пламенное стремленіе къ небесному Жениху, вождел?ваетъ совершенно сподобиться таинственнаго и неизреченнаго общенія съ Нимъ въ святын? Духа, съ откровеннымъ лицемъ души, взираетъ на небеснаго Жениха лицемъ къ лицу, въ духовномъ и неизглаголанномъ св?т?, со всею несомн?нностью входитъ въ единеніе съ Нимъ, сообразуется смерти Его, съ великимъ вождел?ніемъ непрестанно, ожидаетъ смерти Христа, несомн?нно в?руетъ, что чрезъ Духа пріиметъ совершенное избавленіе отъ гр?ха и тьмы страстей и, очистившись Духомъ, освятившись душевно и т?лесно, сподобится стать чистымъ сосудомъ для пріятія въ себя небеснаго міра и обителію небеснаго и истиннаго Царя Христа', продолжаетъ тотъ же св, отецъ [CDLXXVII]. Авва Доро?ей говоритъ: „старайся привести себя въ такое устроеніе, чтобы во всемъ находить себя достойнымъ укоренія. В?руй, что безчестія и досады суть врачества отъ гордости. Молись объ укоряющихъ тебя, объ истинныхъ врагахъ твоихъ, при несомн?нномъ уб?жденіи, что ненавидящій безчестіе, ненавидитъ смиреніе, и уб?гающій отъ огорченій, б?житъ отъ кротости' [CDLXXVIII]. И въ этомъ то смиренномъ сознаніи своего ничтожества именно и заключается тайна возвышенія или пресп?янія христіанскаго. „Питай въ себ? постоянно то чувство, что ты муравей и червь, говоритъ преподобный ?еогностъ, да сод?лаешься богозданнымъ челов?комъ и сколько унизишь себя, столько же возвысишься. Если ты, подобно псалмоп?вцу, почитаешь себя, яко ничтоже предъ Богомъ [CDLXXIX], то изъ малаго непрем?нно сд?лаешься великимъ, и въ то время, когда думаешь, что не им?ешь и не знаешь ничего, обогащаешься и д?ятельностью и в?д?ніемъ достохвальнымъ о Господ?' [CDLXXX]. Совершенство смиренія, по словамъ св. Исаака Сирина, состоитъ въ томъ, чтобы съ радостью сносить ложныя обвиненія. Кто истинно смиренномудръ, тотъ, будучи обиженъ, не возмущается и ничего не говоритъ въ свою защиту о томъ, въ чемъ онъ обиженъ, принимаетъ клеветы, какъ истину, и не старается ув?рять людей, что онъ оклеветанъ, но проситъ прощенія. Иные добровольно навлекали на себя названіе непотребныхъ, не будучи таковыми; другіе же терп?ли именованіе прелюбод?евъ, будучи далекими отъ прелюбод?янія и слезами свид?тельствовали, что несутъ на себ? плодъ гр?ха, котораго не д?лали, и съ плачемъ просили у обид?вшихъ прощенія въ беззаконіи, котораго не совершали, когда душа ихъ была ув?нчана всякою чистотою и непорочностію. Иные же, чтобы не прославляли ихъ за превосходныя правила жизни, соблюдаемыя ими въ тайн?, представлялись въ образ? юродивыхъ, бывъ растворены божественною солію и непоколебимы въ своей тишин?. Такъ что на высот? совершенства своего святыхъ ангеловъ им?ли провозв?стниками своихъ доброд?телей [CDLXXXI]. Непрем?нною чертою смиренія служитъ, значитъ, сокровенность, т. е. такое поведеніе, чтобы, гд? не требуетъ обязанность или настоятельная нужда, не обнаруживать своихъ подвиговъ предъ людьми, а совершать ихъ въ тайн?, предъ лицемъ одного Бога. Такая сокровенность, весьма необходимая челов?ку для сохраненія, утвержденія и приведенія въ зр?лость доброд?тели и требуемая Іисусомъ Христомъ [CDLXXXII], и отличала жизнь и д?ятельность св. юродивыхъ, и „юродство' д?лала прямо противоположнымъ фарисейству. Тогда, какъ фарисей живетъ одною только показанностію, при своей духовной пустот? и скрываетъ чрезъ это развращенность своего ума, сердца и воли, юродивый, напротивъ, отъ вн?шнихъ д?лъ доброд?тели отказывается даже и тогда, когда они являются необходимымъ выраженіемъ и плодомъ его д?йствительной внутренно-доброд?тельной настроенности.
Можно сказать, что насколько велико до безм?рности и преступно самолюбіе фарисея, настолько и даже бол?е величественно и достойно великой похвалы христіанское смиреніе юродиваго, добровольно отказывающагося не только отъ наградъ и чести, но и отъ добраго о себ? мн?нія со стороны людей, а потому оно, какъ одно изъ существенныхъ проявленій „юродства' не представляетъ изъ себя родъ притворства, лицем?рія противныхъ чувству истиннолюбія и искренности христіанскихъ. Въ томъ, что оно происходило изъ началъ совершенно истинныхъ, ув?рятъ насъ фактическія данныя.
Смиреніе побуждало вс?хъ св. юродивыхъ держать себя ниже, ч?мъ какъ подобало имъ по сану и по положенію (напр. священства Аврамій, монашества, – Симеонъ, Михаилъ и др.), слагать съ себя высокое достоинство и переходить въ низшее состояніе (св. Михаилъ Клопскій сложилъ княжеское достоинство), вращаться въ обществ? презр?нныхъ людей и т. п. Съ этой стороны „юродство' еcть въ изв?стныхъ ц?ляхъ роль, если можно употребить такое слово, личнаго спасенія, а главное – общественнаго служенія. Оставляя пока въ сторон? д?ло общественнаго служенія св. юродивыхъ, ограничимся теперь интересами личнаго спасенія ихъ.
Такъ, св. Симеонъ прежде ч?мъ выступить на подвигъ „юродства', въ Іерусалим?, у гроба Господня молился, прилежно, дабы его д?ла Господь покрылъ предъ челов?ки, дондеже отъ житія сего преставленъ будетъ, яко да уб?житъ тщетныя славы и возношенія, но яко безумнаго и несмысленнаго вс? да им?ютъ его, и самъ онъ „чудесная своя д?ла благодатію Божіею творимая, покрывалъ являемымъ изъ вн? юродствомъ' [CDLXXXIII]. Когда, н?цыи отъ знавшихъ св. Прокопія Устюжскаго, видяще его юродственное житіе, начаша того блажити, глаголюще: сей челов?къ великъ есть предъ Богомъ, понеже отъ иныя страны, и отъ злов?рія въ правов?ріе со многимъ им?ніемъ с?мо пришедъ, вся раздаде неимущимъ, самъ же нищету возлюбивъ, юродъ творится Христа ради, тогда таковая словеса блаженный Прокопій многажды слышавъ, опечалися вельми, и не терпя отъ челов?къ хвалимый быти, пойде оттуда къ восточнымъ странамъ, всюду юродствуя, и многая озлобленія отъ неразумныхъ пріемля” [CDLXXXIV]. Съ того времени, какъ въ Клопскомъ монастыр? узнали о княжескомъ происхожденіи преподобнаго Михаила, то „вельми начаша чтити блаженнаго', но онъ всего мен?е желалъ изв?стности у людей и потому больше прежняго сталъ юродствовать [CDLXXXV]. Св. Іоаннъ Устюжскій „въ день творяшеся предъ челов?ки аки юродъ, ристая по улицамъ, дабы его не познали' [CDLXXXVI]. Жизнь доброд?тельная св. Исидора Твердислова, „аки подъ спудомъ подъ образомъ юродства таима б?' [CDLXXXVII]. Преп. Исакій Печерскій, „не хотя славы отъ челов?къ, нача юродствотворити' [CDLXXXVIII]. Нежелая, чтобы добрыя д?ла св. юродивыхъ вид?ли люди, они своими странностями прикрывали свои доброд?тели и совершали ихъ въ тайн?. Св. Симеонъ, „покрыти хотя пощеніе свое, многажды по семидневномъ неяденіи ядяше мяса предъ вс?ми, нарочно того ради, да не точію яко юрода, но и яко гр?шна мнятъ его вси быти'; онъ же „на большее мнимаго своего юродства показаніе, отлагаше стыд?ніе челов?ческое, и множицею обнаженъ по торжищу хождаше, овогда храмля, овогда скача, овогда же по земли ползаше, и текущымъ по пути запинаше ноз?, и лежя на земли біяше землю ногами и ина многая очесемъ челов?ческимъ неугодная и нел?пая д?яше, вс?мъ себ? безумна быти являя, да никтоже мнитъ его быти свята' [CDLXXXIX]. Однажды, пробывъ весь великій постъ безъ пищи, св. Симеонъ въ великій страстной четвергъ рано утромъ „на торжищи с?дя ядяше', ч?мъ приводилъ вс?хъ въ смущеніе и получалъ зам?чанія, „яко ни святаго четверга не почитаетъ, но рано ястъ' [CDXC] . Чтобы люди не могли знать о его чудесахъ, онъ „творяшеся б?сенъ, и акибы отъ б?совскаго д?йства в?сть д?емая въ тайн? въ челов?ц?хъ, того ради съ б?снующимися хождаше яко единъ отъ нихъ сый' [CDXCI]. Посл? нед?льнаго поста одинъ разъ въ воскресенье утромъ св. Симеонъ взялъ колбасу, перекинулъ черезъ плечо, „аки орарь діаконскій', а въ л?вую руку горчицу и, „омокая колбасу въ горчицу тако ядяше: приходящимъ же къ нему играти, уста горчицею помазоваше' [CDXCII]. Онъ же охотно принимаетъ на себя обвиненіе въ нец?ломудріи и вотъ по какому случаю: когда одинъ корчемникъ, раскаявшись въ томъ, что напрасно билъ св. Симеона, разбившаго сосудъ съ виномъ, куда выпустила ядъ змія, сталъ почитать его, то св. Симеонъ вотъ что сд?лалъ, чтобы его ругали: „н?коего дне почивающей жен? корчемниковой единой въ храмин? своей, а корчемнику вино продающу, пріиде къ ней старецъ, и нача совлекати съ себе одежды, и творяшеся аки лещи съ женою хотяй. Она же видящи то, воскрича, и притече мужъ ея, и рече жена къ мужу: иждени проклятаго сего юрода, яко насиловати мя хощетъ. Бивъ убо мужъ старца заушенми, изгна его вонъ на стужу: б? бо мразъ велій и дождь, и с?дяше старецъ вн?, терпя хладъ, въ единой сый ветс?й и раздранн?й одежд?. Оттол? не точію самъ корчемникъ не вм?няше его въ святаго, но и другимъ, аще кто глаголаше, яко Симеонъ Христа ради юродствуетъ, изв?щаваше съ клятвою глаголя: по истин? б?сенъ есть, и ума не имать, еще же и блудникъ, жену бо мою насиловати хот?, и мясо ястъ, и иная неподобающая д?ла творитъ, яко не имый Бога' [CDXCIII]. Для того, чтобы предать забвенію свои
