сословнаго высоком?рія. Они картиною порока учили доброд?тели, спасали погибавшихъ, жертвуя своимъ добрымъ именемъ. Они разоблачали ту гордость и ненависть, которыя бываютъ неизб?жными спутниками половой похоти, доводящей её до громадныхъ разм?ровъ. Въ этомъ случа? „юродство' является отрицательнымъ способомъ выраженія евангельскаго идеала. Оно научало любить доброд?тель не прямо, а посредствомъ изображенія всей гнусности гр?ховъ и страстей и посредствомъ яркихъ картинъ порока. В?дь и по истин?, для того, чтобы научить доброд?тели, настроить челов?ка на истинный путь, отвлечь отъ гр?ха, надобно низойти на степень его уровня и по апостолу, быть съ беззаконнымъ, яко беззаконникъ, дабы пріобр?сть беззаконника; съ немощнымъ, яко немощенъ, чтобы пріобр?сть немощныхъ, быть, словомъ, вс?мъ вся, чтобы спасти другихъ [DCXIII].
Юродивые поэтому – исключительные типы, выразившіе собою идеально тоску больной сов?сти челов?ка. Они важны, какъ яркое свид?тельство о душевномъ настроеніи челов?ка, который хотя сколько- нибудь похожъ на челов?ка. Въ иныхъ натурахъ это душевное настроеніе сказывается не такъ ярко, но все же сказывается. Это душевное настроеніе сказывается не только въ трагическихъ, но даже и въ комическихъ явленіяхъ нашей жизни. Такъ, наприм?ръ, у Островскаго, его Титъ Титычъ, посл? вс?хъ своихъ см?шныхъ похожденій, совершенно неожиданно объясняетъ, что „деньги и все это тл?нъ и прахъ' и д?йствуетъ сообразно съ этими своими мыслями, потому что он? живутъ въ немъ надъ вс?ми наслоеніями дикости, грубости, самодурства. Эти мысли даютъ окраску его жизни, въ нихъ, а не въ безобразіи самая ея сущность. Для иныхъ интеллигентныхъ лицъ подобные переходы отъ безобразія къ покаянію психологически невозможны; имъ становится непонятнымъ общее настроеніе, д?лающее возможнымъ подобное явленіе. Интеллигентъ самъ до того уже не способенъ къ подвигу, до того уже не понимаетъ красоту подвига, что въ д?л?, которое совершаетъ юродивый видитъ не глубокій и трогательный подвигъ, а одно суев?ріе, эгоизмъ, фанатизмъ, ненормальность. Если кто нибудь всю жизнь зв?рствовавшій и грабившій, совершаетъ въ своей нравственной жизни переломъ къ лучшему и начинаетъ жить по евангелію, то интеллигентный челов?къ обыкновенно вс? подобные факты приводитъ въ доказательство безсилія религіи, видитъ въ нихъ результатъ грубаго ханжества. Между т?мъ подобный то переходъ отъ худшаго къ лучшему и свид?тельствуетъ именно о д?йствіи больной сов?сти и о безконечной сил? религіозныхъ вліяній. Для народа „юродство' и служитъ выразителемъ того состоянія, которое характеризуетъ его, какъ живущаго ненормально, что на его сторон? ложь, а на сторон? юродиваго правда, потому что правда несомн?нно на сторон? того, кто не им?етъ гд? главы подклонить, кто терп?ливъ, кто не стремится ни къ какимъ правамъ, не ищетъ и не признаетъ этихъ своихъ правъ, кто думаетъ, что челов?къ не им?етъ никакихъ правъ, а им?етъ только обязанности предъ Богомъ, кто отр?шается отъ всего мірского и считаетъ все Божіимъ, кто свободенъ отъ заботъ и гнетущихъ нуждъ этой земной жизни; правда, словомъ, на сторон? того, кто или своею мыслію и жизнію, какъ многіе св. Подвижники, или хотя одною только жизнью, отрицаетъ ту нехристіанскую общественность, среди которой, во имя которой и мыслью которой мы живемъ, отрицаютъ во имя правды Божіей и зав?товъ Христовыхъ, отрицаютъ эту общественность съ ея банками, позволимъ выражаться современно, биржами, правами, съ ея принципами комфорта, съ ея парламентомъ и домами терпимости вс?хъ видовъ, родовъ и наименованій. Своею жизнью св. юродивые служили этому именно д?лу нравственнаго возсозданія челов?чества; они напоминали вс?мъ, им?ющимъ уши, чтобы слышать, о томъ единомъ, что есть на потребу, напоминали о томъ, что они живутъ среди страшной и безм?рной лжи. Скудные притворнымъ умомъ они им?ли умное сердце, которое дальновидн?е ума, и это сердце указывало имъ путь ихъ жизни, и вотъ почему юродивый не психопатъ, не дурачокъ, какъ многіе думаютъ, а Божій челов?къ, который см?ло, какъ небесный посланникъ, какъ пророкъ, бичуетъ людскую неправду и, движимый, какою то неземною силою, а не своимъ разсудкомъ, не своею волею, обличаетъ сильныхъ міра. Русскіе художники – историки: Карамзинъ, Соловьевъ, Костомаровъ изображали историческихъ св. юродивыхъ, какъ положительные типы, какъ носителей Христовой правды, какъ самыхъ яркихъ выразителей больной сов?сти, являющейся въ склад? русскаго народнаго характера. Если среди интеллигенціи перестаютъ понимать то настроеніе, которое создаетъ юродивыхъ, то въ людяхъ изъ образованнаго общества, на бол?е или мен?е исключительныхъ, тоже настроеніе отражается иногда душевнымъ состояніемъ, приводящимъ къ безумію и преступленію, – т?мъ душевнымъ состояніемъ, которое изобразилъ съ такою силою Достоевскій въ „преступленіи и наказаніи'. Высшая мечта, высшая тоска, свившія себ? гн?здо уже въ опустошенной душ?, приводятъ Раскольникова къ преступленію. Изъ его души была вытравлена в?ра въ Существо безконечно справедливое и милосердное, но потребность в?ры, потребность высшей мечты, тоска по этой мечт? остались, и онъ ув?ровалъ въ свою фантасмагорію, которою зам?нилъ для себя высшую мечту. Въ конц? концевъ Раскольниковъ приходитъ къ просв?тл?нію. Великое страданіе снова приводитъ его къ Богу. Это и понятно.
Св. юродивые были средствомъ для откровенія воли Божіей подобно тому, какъ прежде Господь говорилъ и чрезъ Валаамову ослицу. А почему именно Господь избираетъ для этой ц?ли именно простецовъ, это объяснялось съ народной точки зр?нія кажется такъ: блаженненькіе бол?е другихъ достойны того, чтобы Господь ихъ устами изрекалъ Свою волю; во первыхъ, по самой своей простот? они были чужды главнаго порока, которымъ страдало челов?чество – лжи и обмана; во вторыхъ, св. юродивые много переносили, много страдали, страданія же искупляютъ гр?хи и приближаютъ челов?ка къ Богу, а св. юродивые и были страдальцами за все общество, искавшими случаевъ перенести, потерп?ть. Вотъ почему и правда была на сторон? св. юродивыхъ – общественныхъ страдальцевъ, несшихъ на своихъ плечахъ тяготу общества. Притомъ, и народное сознаніе уже давно подм?тило убійственную силу правды, высказываемую глупымъ или малымъ: „глупый да малый скажутъ правду', говоритъ русская пословица. И опытъ постоянно подтверждаетъ это. Въ самомъ д?л?, н?тъ тягостн?е положенія, какъ положеніе родителей, уличаемыхъ въ чемъ-нибудь правдою, почти несознательно высказанною д?тьми. Шекспиръ во вс?хъ трагедіяхъ своихъ вывелъ шутовъ – по вн?шности глупыхъ людей, роль которыхъ сводилась къ высказыванію правды сильнымъ міра сего – королямъ, правды, прикрытой прибаутками. Это д?йствіе правды въ устахъ глупыхъ оправдывается и въ исторіи св. юродивыхъ. Іоаннъ Грозный не выносилъ обличеній ни со стороны митрополита Филиппа, ни со стороны бояръ, подвергая ихъ опал? и наказанію, но онъ выслушалъ сильное обличеніе изъ устъ Псковскаго юродиваго св. Николая. Вообще надо согласиться съ т?мъ, что т?, въ комъ жила еще непосредственность и нравственное чувство: д?ти, юродивые, старцы – т? лучшіе пропов?дники правды. Они изъ природы берутъ ее и изъ своего сердца. Вотъ почему въ произведеніяхъ Достоевскаго, – этого знатока страдающихъ и падшихъ душъ. – какъ справедливо отм?тилъ преосв. Антоній, архіепископъ Волынскій [DCXIV], посредниками въ спасеніи и обращеніи на правый путь являются д?ти, женщины и старцы. И по слову Спасителя, въ д?лахъ в?ры и религіи то, что скрыто отъ премудрыхъ и разумныхъ, то открыто младенцамъ [DCXV], и по слову апостола: „Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное' [DCXVI].
Значитъ, можно заключать, примыкая къ мн?нію проф. Олесницкаго, что ц?ль „юродства' составляло отрицательное представленіе нравственнаго идеала и отрицательное возд?йствіе противъ испорченнаго общества. Въ самомъ д?л?, исходя изъ безумія и безпорядочности жизни, которыми проникнутъ гр?ховный міръ, св. юродивые хот?ли сокровеннымъ и незам?тнымъ образомъ вести его къ мудрости Божіей и къ нравственному исправленію [DCXVII], вс?мъ своимъ поведеніемъ показывая окружающему обществу, что оно уклонилось отъ того нравственнаго начала, которое должно управлять челов?комъ въ его нравственномъ поступаніи. Св. юродивые обличали челов?чество своими ненормальными д?йствіями въ томъ, что у него отсутствуетъ внутренняя внимательность, непрестанное самопознаніе, что, уклоняясь отъ своего назначенія, оно д?йствуетъ не по вол? Божіей, опред?ляющей всю д?ятельность челов?ка, а по вол? и влеченію своего единственнаго гр?ховнаго сердца. Частн?е, наприм?ръ, нарушеніемъ постовъ (св. Симеонъ ?лъ колбасу), кощунствомъ въ церкви (онъ же бросалъ ор?хи въ женщинъ въ церкви и въ св?чи), небрежнымъ отношеніемъ къ церковнымъ постановленіямъ, они являлись строгими обличителями тогдашняго индеферентизма, бол?зни крайне опасной, такъ какъ страждующіе ею не только не сознаютъ своего б?дственнаго положенія, но и считаютъ его часто вполн? законнымъ, естественнымъ, прикрывая его лицем?ріемъ (напр., сребролюбецъ – монахъ, обличенный св. Андреемъ), охлажденія религіознаго чувства и ослабленія нравственной энергіи воли. Но являясь въ качеств? пропов?дниковъ положительнаго нравственнаго идеала путемъ отрицательнаго его представленія, св. юродивые врачебныя средства для того, чтобы вызвать внутреннія силы челов?ка на борьбу со зломъ для достиженія нравственнаго идеала, употребляли такого рода, чтобы
