обычаю не было мягкаго хл?ба, а братія питалась сухимъ. Авва же Ага?онъ, великій безмолвникъ, 6 м?сяцевъ работалъ въ міру за одного больного челов?ка. Такимъ образомъ, боящіеся Господа вс?ми м?рами заботятся о томъ, чтобы сохранить и исполнить запов?ди Божіи и, если представляется возможность, то и непріятности терпятъ ради благоденствія ближнихъ. Въ силу того, что челов?къ состоитъ изъ души и т?ла, онъ и любовь свою въ отношеніи къ ближнимъ долженъ оказывать двоякимъ образомъ – духовнымъ и т?леснымъ; а если невозможно осуществить одинъ способъ милостивости д?лами, по какимъ либо обстоятельствамъ, то довольно будетъ и того, что такая любовь будетъ храниться въ сердц? монаха – безмолвника [MCIII]. Примиривъ кажущуюся несовм?стимость безмолвія съ милостивостью, св. Исаакъ Сиринъ дальн?йшимъ разсужденіемъ опред?ляетъ значеніе и нравственное достоинство милосердія для безмолвника-монаха, который, ради своего безмолвія, не желая оказывать никакой милостивости, можетъ дойти до презр?нія людей и впасть въ гордость. Презирающій больного, пишетъ онъ, не увидитъ св?та, отвращающійся отъ скорбящаго погибнетъ, и тотъ, кто презираетъ вопли злостраждущихъ, накажется. Ничто не въ состояніи избавить монаха отъ гордости и ничто не можетъ спосп?шествовать ц?ломудрію особенно во время борьбы съ плотію, какъ пос?щеніе больныхъ и скорбящихъ. Такую д?ятельную любовь монахъ можетъ проявлять, проводя созерцательный образъ жизни; находясь въ безмолвіи, можетъ совершать д?ла милосердія [MCIV] .
Св. Симеонъ столпникъ въ своемъ посланіи къ св. Исааку Сирину, между прочимъ, разсуждаетъ о томъ, что монахъ, желаюшій любить Бога, больше всего долженъ заботиться о чистот? своей души, и что душа, не поб?дившая страстей, не можетъ им?ть дерзновенія въ молитв?.
Св. Исаакъ Сиринъ въ отв?тномъ посланіи развиваетъ эти мысли св. Симеона и прежде всего между первымъ понятіемъ – о чистот? – души – и вторымъ о дерзновеніи въ молитв? – находитъ много общаго: изъ перваго вытекаетъ второе и изъ второго положенія съ необходимостью сл?дуетъ первое. Душа, не поб?дивъ страстей, не можетъ заботиться о чистот?, потому что какъ она можетъ достигнуть того, что выше ея, ибо нежеланіе любви есть любовь, а д?ятельное проявленіе любви, предваряющее желаніе, составляетъ любовь. Страсти – это запертая дверь для чистоты и если ее не открыть, то чистот? въ душу проникнуть невозможно, а т?мъ бол?е душ? недоступно бываетъ тогда дерзновеніе, которое выше чистоты. Что же надобно для того, чтобы открыть дверь для чистоты и дерзновенія? терп?ніе съ принужденіемъ себя къ борьб? съ страстями; когда же будутъ поб?ждены страсти, тогда душа пріобр?таетъ чистоту. Истинная же чистота сообщаетъ уму дерзновеніе во время молитвы. Но во время молитвеннаго созерцанія монаху надо быть очень осторожнымъ и не сл?дуетъ ему въ молитв? просить у Бога того или другого, потому что Господь лучше знаетъ, – что необходимо молящемуся. Монахъ достигаетъ совершенства молитвеннаго тогда, когда смиряетъ себя и плачетъ о своихъ согр?шеніяхъ, молясь мытаревымъ гласомъ: „Боже, милостивъ буди мн? гр?шному' [MCV]. Смиреніе, – выражающееся въ сознаніи своего окаянства – верхъ доброд?тели: „когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать” [MCVI], да и челов?ческая сов?сть говоритъ о томъ, что люди неключимые рабы, нуждающіеся въ высшей, благодатной помощи. Знай же ты, пишетъ св. Исаакъ Сиринъ св. Симеону, что не д?ла открываютъ дверь души, но сердце сокрушенное и смиреніе души, т. е. тогда откроется дверь для чистоты, когда поб?дишь страсти съ смиреніемъ, а не съ превозношеніемъ. Чистота же сердца и здоровье души составляютъ внутреннее царство въ челов?ческой душ?, такъ какъ кающійся всл?дствіе здороваго состоянія своей души вступаетъ въ единеніе съ Богомъ, Отцемъ небеснымъ, входитъ въ страну чистаго естества и царствуетъ въ слав? Отца своего. Вспомнимъ, говоритъ св. Исаакъ, св. апостола Павла, кающагося въ своихъ прегр?шеніяхъ и смиряющаго себя; онъ свид?тельствуетъ, что Христосъ „пріиде въ міръ гр?шники спасти, отъ нихъ же первый есмь азъ. Но сего ради помилова мя, да во мн? прежде покажетъ все свое долготерп?ніе' [MCVII]. Сначала онъ былъ гонителемъ и хульникомъ, но помилованъ Богомъ, потому что гр?хъ творилъ въ нев?д?ніи. Приведенныя же слова онъ произнесъ тогда, когда искусился уже въ великихъ подвигахъ, посл? пропов?дническихъ трудовъ, соединенныхъ съ большими скорбями и искушеніями. Будучи уже великимъ пропов?дникомъ, онъ все-таки вспоминаетъ свои прежніе гр?хи, не см?етъ называть себя ученикомъ Христовымъ, какъ бывшій Его гонитель; поб?дившій страсти, онъ говоритъ: „но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным' [MCVIII]. Вотъ прим?ръ для подражанія. Св. апостолъ Павелъ не просилъ у Господа царствія души, но говорилъ: „я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти' [MCIX]. Какъ же мы, пишетъ св. Исаакъ Сиринъ, осм?лимся просить у Бога царствія душ?, не соблюдая еще запов?дей, не поб?дивъ страсти, не отдавъ долга? и дал?е, умоляетъ св. Симеона столпника о томъ, чтобы подобныя мысли не волновали его душу, а сов?туетъ укр?пляться въ терп?ніи, въ перенесеніи скорбей и въ смиренномъ чувств? покаянія и сердечнаго сокрушенія о „сущихъ въ себ? страстяхъ' и немощахъ, просить прощенія у Бога гр?ховъ и смиренія духа' [MCX]. Одинъ изъ святыхъ отцовъ говорилъ: кто не считаетъ себя гр?шникомъ, того молитва Господу непріятна, – необходимо покаяніе за отложеніе гордости для стяжанія смиренія [MCXI].
Потомъ, св. Симеонъ столпникъ писалъ св. Исааку Сирину, что его душа стремится возлюбить Бога, но что онъ не достигъ еще совершенной любви, хотя им?етъ сильное къ ней влеченіе, что пустынножительство пріятно ему, что въ сердц? своемъ онъ ощущаетъ какую-то чистоту, и что памятованіе о Бог? „разгр?вается и разжигается' въ немъ.
Порадовавшись такому духовно-нравственному усовершенствованію св. столпника, св. Исаакъ Сиринъ предостерегаетъ, однако, его отъ того, чтобы онъ не впалъ въ прелесть: „ты не одинъ говоришь, что хочешь любить Бога, но и каждый говоритъ тоже самое, и не только христіане, но и неправо чтущіи Бога; но большинство высказываетъ такое желаніе только языкомъ, а въ душ? нисколько не ощущается этой любви. Находясь, такимъ образомъ, въ нравственномъ осл?пленіи, подобные люди думаютъ, что они нравственно здоровы, а не зам?чаютъ того, что сами находятся въ гр?х?, и будучи прославляемы за свои мнимыя показныя доброд?тели, впадаютъ въ прелесть'. Опред?ливъ „прелесть', св. Исаакъ указываетъ дал?е врачество отъ нея, а именно – д?ятельное исполненіе въ смиреніи вс?хъ запов?дей Божіихъ для очищенія души отъ страсти. В?дь, если „страстная часть' души не исц?лится, не обновится и не освятится, то душа „не стяжетъ здравія' и не въ состояніи совершенно освободиться отъ того, что можетъ влечь ее къ гр?ху. Здравіе душ? сообщаетъ благодать Божія подобно тому, какъ она низошла на св. апостоловъ. Иногда же д?ятельнымъ исполненіемъ запов?дей воспріемлется благодать Божія, обновляющая умъ и освящающая сердце. Когда же умъ обновится, тогда вс? мысли въ сердц? челов?ка приходятъ въ движеніе, и прежде всего „движется вождел?ніе божественныхъ', желаніе общенія съ ангелами и разум?нія откровеній св. Духа. Тогда духовное разум?ніе наполняетъ все его существо, и онъ начинаетъ созерцать таинства св. Троицы. Если же могла бы „страстная' душа истинно любить Бога, то, конечно, она уразум?ла бы таинства духовнаго міра, но, такъ какъ ясно, что познаніе тайнъ міра духовнаго при страстяхъ невозможно, то одинъ челов?ческій разумъ, одно людское ученіе безъ бпагодати Божіей открыть дверь въ высшее в?д?ніе не могутъ. Еcли же душа освободится отъ страстей, то умъ челов?ка, озаренный свыше, просв?тится и тогда „узритъ благая', и учиться этому не потребуется, спрашивать объ этомъ (духовномъ озареніи) другихъ не придется, потому что созерцательный умъ, если онъ находится въ здравомъ нравственномъ состояніи, здраво „славу Христову зритъ', наслаждается самостоятельно, безъ разъяснительныхъ указаній другихъ о высшемъ духовномъ в?д?ніи, сладостью тайнъ новаго открывшагося для него міра безъ участія его воли, а единственно всл?дствіе теплоты его в?ры и надежды во Христ?, какъ говоритъ св. апостолъ Павелъ: „когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении' [MCXII]. Поэтому, чтобы сподобиться высшаго созерцанія надобно уповать на милость Божію и пребывать въ уединеніи съ самимъ собою. Умъ, что видитъ, то и воспринимаетъ. Если онъ обращенъ къ міру, то изъ міра же и заимствуетъ образы и подобія, что вызываетъ въ немъ и соотв?тствующіе имъ помыслы. Помыслы, придя въ движеніе, овлад?ваютъ умомъ. А если умъ заключенъ въ самого себя и кром? Христа никого и ничего не видитъ, то ясно, что онъ воспринимаетъ все то, что „облагоухаетъ гортань души', а главное достигаетъ дерзновенія въ молитв?. Когда же умъ достигнетъ познанія истины, тогда уже не требуется спрашивать у другихъ о ней, потому что т?лесное око сначала спрашиваетъ, а потомъ уже видитъ солнце, такъ и око души – оно „зритъ разумъ Духа' посл? того,
