внешней торговли и валютных обменов. Вот эти гайдаровские законы. Во-вторых, эти деньги нужно было пустить в приватизацию собственности. Ребята это были простые. Они умели управлять предприятиями, и они хотели управлять предприятиями, потому что ничего другого не умели. Но предприятиями управлять не для государства, не для дяди, а для себя. Значит, им нужна было приватизация. Им нужно пустить эти деньги в приватизацию собственности. Гигантский советский производственный потенциал … Значит, заводы, месторождения … Ну, естественно, для начала они назвали эту собственность не общенародной, как записано в конституции было, а государственной. Затем объявили, что государственная собственность неэффективна и необходимо её перевести в частный реестр. К этому времени, на фоне возникшей инфляции, ни у предприятий, ни у граждан особенно больших денег для участия в приватизации не осталось. То есть по-крупному в эту игру могли играть только вот эти номенклатурно-криминальные и криминальные кланы, о которых мы говорим. Ну, в общем, они-то это и начали делать. В декабре 90-го года правительство Рыжкова было отправлено в отставку. Премьером стал Валентин Павлов, да? И он пытался рулить вот обломками уже разрушенной практически до основания советской хозяйственной системы. Значит, в январе 91-го он проводит форсированный (в три дня) обмен крупных банкнот в пятьдесят-сто рублей на новые. Старого образца на новые. Ну, якобы для борьбы с накоплением богатств у теневых капиталистов. Они, мол, под подушкой это копят. А если быстро обменять, то они не сумеют … Да? Но, конечно, Павлов не мог не понимать (он был совсем неглупый мужик), что вот номенклатурно- криминальные и криминальные кланы уже сложились, они уже очень давно под подушкой ничего не хранят. У них всё в другом месте и прочно. Ну, во-вторых, в апреле Павлов вдвое повысил немногие, ещё контролируемые государством, цены. Хотя опять-таки понимал, что этот контроль уже нереальный, он чисто номинальный, формальный. Ничего контролировать нельзя, если рынок завален. В подавляющем большинстве продукция кооперативов и прочих – по произвольным ценам. То есть кризис в экономике Советского Союза нарастал. Сделать с ним ничего было нельзя. Огромный спад производства – зачем производить, если можно задрать цены. Глубокий дефицит бюджета, поскольку, налоги предприятия не платят. И быстро растущий внешний долг. Вот такая ситуация с реформами Павлова. Но реально на самом деле никто не знал (ведь фраза: «Мы не знаем общество, в котором живём», – она к этому периоду относилась, ну, пожалуй, в максимальной степени), никто ничего не знал … Кто-то что-то подозревал, но не знал, что творится у соседа. Даже люди, обычно довольно осведомлённые. Почему-то предполагалось, что есть некие кооператоры и бандиты, которые крышуют кооператоров, которые зарабатывают гигантские деньги и кладут их под подушку. Естественно, не в рублях, а в сотенных. И вот, если сделать такой обмен, то эти деньги погасятся, пропадут. Вот была такая идея … Она была, наверное, вполне искренней. Но на самом-то деле кооператоры уже довольно давно выстроились в струнку и впаялись вот в эти самые номенклатурно-криминальный и криминальные кланы. И там с деньгами обращались иначе. То есть что-то они, в результате, из-под подушек выгребли, мизерную часть, обозлили многих людей. Но результат, на который они рассчитывали, они, конечно же, не получили.
* * *
* * *
* * *
Бялый: Что происходит, когда ключевые отрасли, сегменты экономики практически монопольно или олигапольно, то есть на паях, контролируются вот такими вот субкриминальными или чисто криминальными кланами? В этих условиях они, грубо говоря, диктуют ценовую и производственную политику. То есть если они не поставлены в рамки определённых жёстких законодательных ограничений, которые есть в любой нормальной рыночной экономике, причём, чем более современной, тем более жёсткие, то в этих условиях цены на рынке принципиально не могут быть средством балансировки спроса и предложения. Это главный миф наших реформаторов, – что цены на рынке всегда балансируют. Чёрта с два они балансируют, если нету жёсткой законодательной рамки и очень чётко установленных правил игры. Только тогда они балансируют и то в случае, если экономика в спокойном режиме. Кризис… они уже не балансируют. Что показывает нынешний кризис даже в самых лучших экономиках. А уж когда экономика, извините, в бардаке тем более ничего не балансирует. То есть производитель будет сокращать инвестиции в производство. Само производство будет падать, производитель будет задирать цены, будет повышать зарплаты работникам, увеличивать количество денег при уменьшении товаров и услуг, которые на эти деньги можно купить. Что это такое? Это классическая ситуация дефицита. А в этой цепочке есть ещё торговец, который хочет получить свою маржу, и заинтересован в том, чтобы дефицит был побольше, чтобы свою прибыль увеличить. И, кроме того, в этой цепочке есть кланы, которые, напомню, уже тогда прочно готовились к приватизации. И они были заинтересованы в том, чтобы дефицит, во-первых, обеспечил изъятие денег у работников и предприятий, – чтобы не было конкурентов приватизации. И, во-вторых, чтобы этот дефицит создал такие экономические и политические шоки … шоки … которые позволят создать вокруг вот прежней советской «ужасной» административно-командной экономики вот предельно негативные мифы и тем самым позволят поскорее её доломать. И, конечно, эти кланы будут стараться, в меру своих возможностей, управлять товарными и денежными потоками (а возможности у них, как мы понимаем, были) таким образом, чтобы увеличить дефицит, усугубить шоки и добиться вот этих целей как можно быстрее и надёжнее. Так что механизмы были и естественные, происходящие из сознательно выстроенной квазирыночной криминальной системы и (как бы естественные) … и вполне сознательно целенаправленные, которые были и определялись главными интересантами этих реформ, которые хотели их длить «дальше, дальше, дальше», – как тогда выражались некоторые идеологи реформ и, прежде всего, в приватизацию.
* * *
