рабынь, слуг и челядинцев, не способных держать в руках оружие. Всех до единого.
Поэтому люди и сумеречники, дошедшие до восьмиугольного зальчика, стояли и молчали. Многие не дошли, потому что их стошнило. Сумеречники в какой-то момент просто закрывались рукавами и выходили, пошатываясь.
- Помолчи, - зачем-то повторил аль-Мамун.
В закатном покое зудели мухи. Полчища мух и оводов.
Проследив полет жирного сытого насекомого, халиф вздрогнул: муха села на широко раскрытый глаз женщины. И поползла вдоль откинутых длинных ресниц. Потом вылезла и полезла в приоткрытый рот - оттуда тянулись потеки клейкой загустевшей крови.
- Это не могли сделать люди, - вдруг сказал халиф. - Это дело рук демонов.
Тарик устало покачал головой:
- Нет, Абдаллах. Не демонов. Это люди. Просто люди, Абдаллах.
Аль-Мамун, во власти какого-то странного, нехорошего оцепенения, не мог оторвать взгляда от мухи, перебирающей лапками по вываленному черному языку женщины. Потом халиф встряхнулся. И твердо сказал:
- Нет, Тарик. Я знаю людей и их поступки. Это - не люди.
И, разворачиваясь к выходу, отрывисто приказал:
- Сжечь здесь все.
И добавил - сухим ломким голосом:
- Мы больше не берем пленных.
Пожар замка в предгорьях сделал ночь светлой. Аль-Укаба полыхал, подсвечивая небо до бледно- голубого цвета - а по прозрачной тверди змеились темные ленты перистых облаков. Огонь скрадывал желтизну месяца, который выглядывал из слоев туч бледной несветящейся плошкой. Облачный поезд уходил высоко-высоко, словно провожая кого-то.
С хрустом наступая на оброненные хворостины - люди жгли костры, много-много костров, от страха, не иначе, - Тарег плелся вперед, стараясь не глядеть по сторонам. Люди в испуге отводили взгляды.
Сзади вышагивали упругим кошачьим шагом сумеречники Меамори. Наконец Намайо не выдержал:
- Тарег-сама лучше знает, как ему поступать, но сей ничтожный все же советует прекратить поиски! Джинн может сидеть у любого костра!
И, словно отвечая на сердитые слова аураннца, раздался пьяный заплетающийся голос:
- П-плессни-ка еще!..
- Куда еще? Куда еще, уважаемый джинн?! Деньги вперед!
- Деньги?! - визгливо заверещал в ответ Имруулькайс - ибо это был, конечно же, он. - Как ты смеешь напоминать поэту о деньгах, о сын праха!
Когда Тарег со спутниками вышли к костру, спор подходил к концу - котяра висел в цепких руках седенького ханьца и тщетно размахивал лапами в надежде зацепить лицо:
- Р-руки прочь от поэта! Мряяяяя!!!...
Помощники хозяина передвижной винной лавки бестолково толклись вокруг и тоже кричали.
Возникший в круге света Тарик - весь в черном, с бледным бескровным лицом и с длинным мечом у пояса - ошарашил крикунов до полного ступора. Завидев нерегиля, они застыли словно древние окаменелости, и даже кот прекратил верещать и царапаться.
- О! - наконец-то нашелся висевший в руках ханьца Имруулькайс и помахал лапой. - А я тут винишком балуюсь!
- Отпусти его, - тихо приказал Тарег оцепеневшему от страха виноторговцу.
Тот послушно разжал пальцы, и пьяный джинн плашмя шмякнулся о землю: бдыщ!
- Мряяяяя!!!..
- Вот ведь напился, даже спружинить при прыжке не может, - осуждающе пробормотал за спиной нерегиля Намайо.
Кот глупо ворочался в пыли, мотая пыльной, с жалобно завернувшимся ухом, башкой. Тарег вздохнул и поднял джинна.
Имруулькайс повис на его плече вертикально.
Развернувшись спиной к неподвижно, как в детской игре, застывшим ханьцу и помощникам, нерегиль зашагал прочь.
Отойдя на приличное расстояние от злополучного костра, Тарег попенял хмуро раскачивающему хвостом джинну:
- Имру, разве можно так напиваться на дирхем?
Джинн поднял морду и тихо сказал:
- Полдореа, мне очень страшно.
Некоторое время они шли молча.
- Мне тоже, - наконец так же тихо отозвался Тарег.
- Ну и видок у тебя был, - мрачно заметил кот, поеживаясь всем телом и еще крепче вцепляясь когтями в шерсть нерегилевой накидки.
- А как я выглядел? - шепотом поинтересовался Тарег.
- Как очень большая птица навроде ястреба или сокола.
- Симург, - поправил нерегиль.
- Я не знаю, как выглядит Симург, - отрезал джинн. - И никто не знает. Это мифическое существо из поэмы Аттара.
- Вот именно, - отозвался Тарег. - Поэма Аттара. Аль-Мамун читал ее перед боем. Сто птиц ищут царя птиц.
- Это тебе Джунайд сказал? - подозрительно пошевелил ушами кот.
- Да.
- А почтенный шейх тебя, случайно, не просветил, почему так вышло? В конце концов, это был его совет! В решительный момент обратиться к аль-Мамуну с просьбой! 'Прикажи мне защитить тебя, о мой халиф! Прикажи мне победить!'. Хренов теоретик! Он советует, а ты потом пол дня летаешь в шайтан знает каком виде!
- Не кричи, Имру, - поморщился Тарег. - Голова болит.
- Прости, Полдореа, - смутился джинн. - На самом деле, не такой уж ты был и страшный... Ну, если присмотреться, конечно... Птица как птица, а что, ну, я вот, к примеру, даже не обосрался...
- Спасибо, Имруулькайс, - желчно поблагодарил нерегиль.
Кот смущенно покашлял. Некоторое время они шли молча. Потом джинн не выдержал и снова спросил:
- Ну так, почему? Почему птица-то?
- Джунайд говорит, что у него нет знаний, одни предположения.
- Очень похоже на людей, - с презрением прошипел кот. - Сначала наворотить хрен знает чего, вот как с тобой и с твоей Клятвой, а когда дело доходит до последствий навороченного, строить предположения за неимением знаний. Ну так и чего?
- Я уже ответил. Поэма Аттара. Аль-Мамун читал про Симурга, вот и...
- Что - и?.. - ужаснулся кот. - Ты принял облик этой зверюги, потому что аль-Мамун начитался Аттара?!
- Джунайд говорит - похоже, что так... Такое впечатление, что, призывая защитника, халиф имеет власть над моим обликом. Просто Абдаллах этой властью не умеет распоряжаться. Точнее, он ее не осознает. Так что с Симургом все вышло по чистой случайности... Впрочем, Аммар тоже не отличался фантазией - он видел во мне ангела.
- И ты в бою щеголял крыльями за спиной - как же, помню, помню тебя под Фейсалой... Слушай, а если бы твой халиф представлял Симурга в виде воробья?! Или начитался сказок про царицу змей? Ты что, питоном бы ползал?!
