- Абу-аль-Хайр? Вазир барида?
- Исчез из своего особняка вместе со всеми документами! - бодро отозвался джинн.
- Понятно, - тяжело уронил аль-Мамун. - Что с моей семьей? Буран, дети - что с ними?
- Они... бежали.
- Куда?
Кот тихонько фыркнул:
- Если бы ищейки Ибрахима знали, в столицу бы доставили их головы, о мой господин. Иорвет вывел их из дворца за день до начала бесчинств и штурма Баб-аз-Захаба.
- Иорвет?..
- Якзан. Якзан аль-Лауни, - подал голос черный кот.
- Штурм? Там был штурм?
- Еще какой, - вздохнул кот. - Сумеречники из хурс стояли до последнего, как ты понимаешь. Попавших в плен раненых сторонники нового халифа распяли. Головы убитых аль-самийа выставлены над воротами Баб-аз-Захаба и на Рынке прядильщиков. Народ ликует. В масджид проповедуют эру очищения аш-Шарийа от сумеречной скверны.
- Торжество веры, ничего не скажешь... - голос Тарика оставался таким же неживым.
Аль-Мамун не выдержал:
- Вера и учение Али тут ни при чем!
Нерегиль взорвался в ответ:
- А что тут причем? А, Абдаллах? За что их убили, а?! За что?! За то, что они оставались верны своим клятвам? А я тебе скажу, за что! Вашей ублюдочной религии все время нужны жертвы! Человеческие, сумеречные - неважно! Вам нужно все время проливать кровь! Карматы честнее, чем вы, ашшариты! Они хотя бы не прикрываются Именем Единого! А вы беспрерывно воюете...
- ...а когда не воюете, то друг друга убиваете и чужое делите, - спокойно продолжил аль-Мамун. - Я помню, что ты мне тогда сказал. Но ты не прав.
Тарик прижал уши и зло прищурился.
- Ты не прав, - жестко повторил Абдаллах. - И я запрещаю тебе оскорблять веру, о самийа.
- И что ты мне сделаешь? Посадишь в тюрьму? Как твой брат? До следующего похода?
- Нет. Но я приказываю тебе прекратить поносить мою веру, Тарик. Когда-нибудь у меня будет время вступить в диспут и привести множество доказательств твоих заблуждений и невежества. Но в данный момент у меня нет времени для диспутов. Так что сейчас - помолчи. И не шипи на меня, о Тарик. Твое шипение мешает мне думать. Вот так.
В щель между ковриками на двери влетела муха и, нудно зудя, принялась биться о беленую стену, потом о ставни. Бззз... бззззз... стрекотание крыльев и снова настырное бззззз...
Свист и глухой удар прекратили зудение. В деревянной решетке ставни торчала джамбия. В наступившей следом мертвой тишине было слышно, как упало на ковер отсеченное лезвием мушиное брюшко.
- Хороший удар, - искренне поздравил Тарика халиф.
Нерегиль дернул плечом, пошевелил пальцами правой руки, джамбия с силой выдралась из ставни и, словно камень из пращи, вперед рукоятью влетела ему в ладонь.
- Ух ты, - пробормотал аль-Мамун.
Тарик с отсутствующим видом вдвинул кинжал в ножны.
- К тебе вернулась сила? - радостно поинтересовался Абдаллах.
Нерегиль молча поднял глаза к потолку.
- Почему не отвечаешь?
Тарик, не шевелясь, смотрел в потолок.
Черный кот вежливо кашлянул и сказал:
- Ты приказал ему молчать.
- Тьфу на вас на всех, - в сердцах плюнул аль-Мамун.
И глупо приказал:
- Не молчи.
- Вернулась, - переводя на халифа взгляд ледяных серых глаз, сказал самийа.
- Как бы мне хотелось, чтобы у аш-Шарийа была одна голова, - пробормотал своим мыслям аль- Мамун. - Я бы ее отрубил и принес халифату спокойствие.
- Хорошо сказано, - усмехнулся Тарик.
Они долго смотрели друг другу в глаза.
- Кораблей не хватит, чтобы перевезти все войска в Басру, - сказал наконец аль-Мамун.
- А я и не хочу плыть в Басру, - отозвался нерегиль. - Неизвестно, чью сторону принял эмир. А вход в гавань там неудобный - плавни, острова. Ты же помнишь.
- Помню.
- Лучше переправить часть сил сразу в Маскат. Хорошая бухта, маленькая крепость, богатый порт, много продовольствия. От Маската нужно подняться от устья вверх по Тиджру - к столице. Неделя пути, и всё через плодородные земли безо всяких укреплений.
- Ты сказал - часть сил.
- Часть, - кивнул нерегиль. - Куфанский джунд. Остатки Абны. Две тысячи конницы под началом Орхоя.
- Чуть меньше четырех тысяч?
- Чуть меньше четырех тысяч, - подтвердил нерегиль. - Тахир недалеко ушел от Басры. Сегодня вечером мы узнаем больше, но я почти уверен: узнав, что ты вышел ему во фланг, овладел житницами Асвада и идешь к столице, парс струсит и не посмеет предать тебя.
- Я вышел ему во фланг?..
- Да, Абдаллах.
- А как собираешься вернуться в аш-Шарийа ты, Тарик?
Нерегиль безмятежно улыбнулся:
- Через пустыню. Движущаяся гвардия и конница Элбега пойдут со мной через Руб-эль-Хали.
- Это невозможно!
- Возможно, - жестко ответил нерегиль. - Теперь - возможно. Ты сам сделал это возможным, Абдаллах.
- Вы... пойдете... через... Вабар? Через Ирем Многоколонный?
- Да, - коротко кивнул Тарик. - Мы пройдем через Ирем.
- А Дехна? Ты сумеешь провести семь тысяч конников через пустыню Дехны?
- Сумею, - улыбнулся нерегиль. - Это сумел сделать полководец Али, Халид ибн аль-Валид. Сумею и я.
- Халид, конечно... - пробормотал Абдаллах. - Они пили кровь лошадей и верблюдов... Полководец Пророка пересек пустыню и вышел племенам Бану Худ в тыл - прямо к Куфе...
- Именно, - усмехнулся Тарик. - Именно так я и планирую поступить. Возникнуть там, где меня не ждут.
- И отрубить аш-Шарийа голову, - тихо продолжил аль-Мамун.
Они снова уставились друг на друга. Абдаллах первым отвел глаза:
- Действуй.
Лицо Тарика осталось бесстрастным. Нерегиль отдал земной поклон, текуче выпрямился - и в следующее мгновение исчез из комнаты.
На ступенях террасы его нагнали Имруулькайс с сопящим серым племянником.
- Обожди, Полдореа, - буркнул джинн.
Тарег заложил руки за спину и скривился в недовольной гримасе. Джунгары с любопытством поглядывали в его сторону - и тут же отводили глаза. Мало ли что.
- Отлично ты доложился, ничего не скажешь, - сварливо заворчал кот. - Просто замечательно. Ну куда тебя опять понесло, а, кокосина? Зачем ты сцепился со своим человеком? Ты не мог промолчать по
