поводу их идиотской веры?
Хафс сердито мявкнул при этих непочтительных словах.
- Не мяучь, племянник, не до тебя сейчас, - сердито мотнул ушастой башкой джинн. - Ты только посмотри на себя, Полдореа! Тебя кто-нибудь может научить держать язык за зубами, чтобы не накликивать дурную судьбу?
Тарег лишь дернул плечом. Имруулькайс сердито проговорил:
- Джунайд сказал, что ты, мол, все понял. Ага, как же. Понял ты...
В ответ нерегиль недобро покосился:
- А что я должен был понять, Имру? Что Владыки Запада, - и Тарег, зло раздувая ноздри, кивнул головой в сторону заходящего солнца, - сильнее меня? Что меня, что бы я ни делал и ни думал, всегда можно скрутить в бараний рог? Так я это и так знал...
- Помолчи, Полдореа, - тихо сказал джинн. - Они и так тебе... достаточно внимания уделили. Если я верно понял Джунайда.
- О да, они уделили, не сомневайся, - процедил нерегиль. - Пока аль-Мамун наслаждался, как люди это называют, состоянием единения, целая иерархия Сил неторопливо объясняла мне, кто я такой и чего я стою. Они вообще очень любят это объяснять - иначе как же им почувствовать себя Владыками мира и Наместниками Единого.
- Полдореа...
- По-твоему, я должен замолчать? Или даже склониться в благодарном поклоне?
- Джунайд сказал, что они идут в земли нерегилей, чтобы разделаться с Владыкой Севера, - строго сказал джинн. - За это не хочешь сказать спасибо?
- Земли нерегилей? - сухо, как закашлялся, замеялся Тарег. - Какие такие земли нерегилей? Нет больше нерегилей, Имру. Нет. Нас перебили. Так что высадка светозарного воинства в сияющих доспехах несколько запоздает. Хотя - это как посмотреть. Я так думаю, что милосердные Владыки только того и ждали - когда же нас, таких упрямых, наконец-то перережут. Чтобы явиться потом со славой - и в назидание тем, кто пришел рыдать на могилки.
- Тьфу на тебя! Джунайд сказал, что с ангелами Запада придут многие племена Сумерек, нерегили в том числе!
- Нет, Имру. Не придут. Или придут, но не нерегили. Те, кто струсил и решил отсидеться в сени ангельских крыл, нерегилями называться не могут. Среди нас нет трусов, Имру. В этом скрыта большая печальная истина. Мы, трусить не привыкшие, плюнули ангелам под ноги. И пошли в бой - без надежды на победу, без надежды на награду. И все погибли в том безнадежном бою.
- Все?
- Все. И я тоже.
- Тьфу на тебя!
- Я - мертв.
- Тьфу на тебя!
- И мертв давно. И если бы тогда, в той бесконечной холодной тьме, в которой звучали надменные голоса Владык, я бы имел силы заговорить, не сомневайся, Имруулькайс, я бы сказал им то же самое. Что они уничтожили мой народ - за то, что мы отказались быть деткой на побегушках. И я бы снова плюнул им под ноги. Поэтому не говори мне больше о благодарности, Имру. Я не понимаю, за что мне их благодарить.
- Тьфу на тебя, Полдореа, - безнадежно пробормотал джинн. - Ну ты и...
- Кто?
- Что, прям таки никого не осталось?! Они идут вам на помощь, кокосина! Ты что, не понимаешь? Это прощение!
- Ах, прощение?.. - зашипел Тарег, словно дикий кот. - Прощение, говоришь... Оооо, это такое сладкое слово - прощение! Оно обещает возвращение в Благословенную землю, в рай земной, под их справедливую, хоть и несколько тежелую руку - да, Имру?
Черный кот прижал уши:
- А... что... они... предлагали?.. Тебе?..
В ответ Тарег нагнулся - низко-низко, положив ладони на колени. И оказался нос к носу с джинном:
- Предлагали, Имруулькайс. Предлагали. Попросить. У Единого.
Кот, прижав уши, отклонился подальше:
- А... ты?..
- А я, Имру, сказал то же, что и всегда.
- Полдореа, не говори мне, что...
- Я сказал, что пусть Владыки у меня попросят прощения за смерть ни в чем не повинной невестки и племянников. Я сказал, что желаю знать, как так вышло, что в прекрасном мире, созданным Благим Единым, умирают, растерзанные волками, невинные дети. Я сказал, Имруулькайс, что блаженства, оплаченного кровью этих детей, я не приемлю. И на корабль, отплывающий в Благословенные земли, не взойду. Я возвращаю пропуск на этот корабль. Не бунтую более, нет. Просто пропуск на корабль возвращаю. Вот такой ответ. Нравится?!
- Ты безумен, Полдореа... - завороженно глядя в глаза Тарегу, прошептал джинн.
Нерегиль криво улыбнулся и медленно распрямился.
От ворот послышались крики:
- Сейид! Сейид! Дело до тебя есть, сейид!
Спугивая кур и оскальзываясь на помете, через двор с проклятиями бежал бритый джунгарский разведчик в распоясанном овчинном тулупе.
Тарег, так же медленно, как распрямлялся, перевел взгляд ледяных, ненавидящих, вмораживающих в пол глаз на бегущего. Пошевелил кистью левой, сильной руки.
Имруулькайс, в ужасе глядевший на движения нерегиля, сдавленно всхлипнул.
А Тарег вдруг встряхнул головой, и выражение его лица поменялось, словно узор в калейдоскопе. Как будто нерегиль перестал смотреть в холод ночи на невидимого - и ненавистного - собеседника, и наконец увидел перед собой тех, кто сидел на террасе, копошился при лошадях и бежал к нему через двор. Двух насмерть перепуганных котов. Глупо скалящихся джунгар в съехавших малахаях и шлемах с обломанными перьями. И утирающего лоб вислоусого степняка:
- Сейид... эта... Элбег к тебе бежит... Вести у него, сейид, ух, заморился, сильно бежал к тебе, сейид...
- Говори, - коротко бросил Тарег.
- Элбег сильно бежит, лошадь поменяет вон тута рядом, и снова сильно побежит...
- Я сказал говори, а не болтай! - гаркнул нерегиль.
- Элбег нашел господина Меаморю с остальными кошаками, тьфу, прощенья прошу, сейид, с остальными... этими... как их... сумеречниками, во! - враз просиял джунгар и оскалил щербатые зубы.
- Держи дирхем и иди напейся, - благосклонно кивнул Тарег.
Сомлевший от счастья степняк подхватил монетку и враскоряку побежал к джунгарам, уже встречавшим его радостным гомоном.
Нерегиль смотрел ему вслед с непроницаемым выражением лица. Имруулькайс боялся вздохнуть и двинуться.
Наконец Тарег усмехнулся и посмотрел на разом сжавшегося кота.
- Вот так, Имру.
Джинн лишь сглотнул и слабо кивнул. С кривой усмешкой нерегиль некоторое время понаблюдал за джунгарами, с радостными возгласами передававшими по кругу бурдюк. А потом сказал:
- Люди... что ж. Люди, Имру, ни в чем не виноваты.
Вздохнул и пошел по ступенькам вниз.
К нему уже топали гремящие панцирями тысячники. Джунгары нюхом чуяли предстоящий поход - и устремившуюся к ним волю Повелителя.
Потихоньку отживая, но все еще поглядывая - мало ли что - в спину удаляющемуся Полдореа,
