непреклонной?
— Вы убили, господин Драгу!
— Я лишь отстоял свое человеческое достоинство! Правосудие подготовило ответы на все нарушения правил общежития, но оставляет безнаказанными подлецов, которые калечат человеческую душу.
— Недоработка…
— Преступная!
— Вы преувеличиваете, господин профессор.
На параллельном конце провода Димок забеспокоился.
— Дя Силе, братец ты мой, кончай треп!
— Заткнись!
— Гоняешься за синицей в небе, ей-богу!
Майор рассмеялся.
— Отличного вы себе попутчика выбрали! Заботливого, преданного, надежного, одним словом, идеального товарища. — И добавил отчетливо: — Знаете, что он мне предложил только что?
Вор вздрогнул. И попытался отвести удар:
— Сплясать джампарале.
— Выдать мне вас на блюдечке, если прекращу преследование!
Напрасно пытался вор прервать связь, Силе все услышал.
Димок заторопился с клятвами:
— Я?! Чтоб мне подохнуть, дя Силе, чтоб глаза мои ослепли, если я сказал что-нибудь подобное! Мент поганый хочет перессорить нас, не видишь, что ли?
— Успокойся, Димок! Ты? конечно, подлец, но не до такой же степени.
Майор снова рассмеялся.
— Вам известно, за что мы его преследуем?
— Знает, знает! — вмешался Димок.
— Не мешай, пусть скажет!
— Он тебе зубы заговаривает, Профессор, этот медоречивый!
— Я вас слушаю, майор.
— Дя Силе, братец, фараон нарочно мяч держит! — Димка осенило: — Пошлет человека на телефонную станцию и узнает, откуда мы говорим. Накроют нас, как в горшке.
— Мы же одни, Димок. Услышим шаги.
— Ты ему веришь? Как хочешь, я смываюсь.
— Говорите, господин майор!
— Вместе с братьями Зуграву из Брэилы они ограбили на побережье спецмашину, перевозящую валюту. Два миллиона долларов.
— Ого! — воскликнул Профессор.
— Что, неправда, Челнок?
— Я деньги взял? Вы доказали? — Нет.
— Тогда чего? Прощайте, удачи вам в работе!
— Десять минут назад он мне предложил откупиться миллионом с Профессором в придачу.
— Брехня! Враки!
— Отлично. А то, что ты ликвидировал своих сообщников, тоже враки? Я выложил все это, господин профессор, чтобы вы знали, с кем связались. От души желаю вам не вспомнить мои слова слишком поздно. Минуточку!
В трубке послышались шаги, затем приглушенный голос майора:
— Им удалось уйти. Операция прекращается. Все по домам.
— Деру, Беглый! Каиафа нашептал им финт с телефонной станцией!
Беглый в нерешительности сжимал в руке трубку.
— Погоди…
— Мы встретимся на днях, — сказал Дашку, вернувшись к аппарату.
— С превеликим удовольствием.
Димок добавил весело:
— Пронесла баба калачи!
Свободного такси не попалось, они шли пешком по улицам. Димок вглядывался в прохожих, Профессора одолевали думы. Слабый ветерок сдул городские запахи, принес чистый аромат цветов, украденный в садах.
— Что тебе не так, душа моя? — спросил вор испытующе. — Мысли по полочкам раек ладью аешь?
— Ты сам позвонил Дашку?
— А как же.
— Зачем?
— А, вот оно что… Чтобы подать тебя на блюдечке, он же тебе сам сказал.
— Зачем ты ему позвонил, Димок?
— Ты, брат, совсем не соображаешь! Он же не отвязался бы, держал бы милицию в квартале до самой зари. Надо было дать ему знать, что мы ушли?
— Надо.
— В бегах нужен парень с головой, голубь, не впервой говорю тебе. Выжимай газ, зябко.
Зори подкарауливали окраину. Беглецы шли руки в брюки, прислушиваясь к стараниям петухов.
Вор тронул Силе локтем.
— Понравилось, как мы их сделали?
Губы Профессора сложились в улыбку.
Он рассмеялся тихим, приглушенным, нервным смехом. Димок стал ему вторить. Оба гоготали, будоража всех собак в округе. Запоздалый путник с портфелем под мышкой завистливо оглядел их: живут же люди — небось в ночном баре до утра просидели…
Глава XII. Кража как в кино
Месье Лоран поучал:
— Если ты решил приобрести что-либо в антикварном магазине, проходи равнодушно мимо вожделенной вещи. С тебя запросят значительно меньше.
— При условии, что антиквар не знает трюка…
— Как, петух, промочим горло?
— Опять? Только что выдул три бутылки! Ты, видать, рожден под знаком утки!
Димок погладил живот.
— Жара…
Они вошли в стоящий на отшибе дворик с заросшими плющом сточными желобами. Насквозь пропотевшая гренадерских статей баба вертела на решетке мясо, вытирая о халат красные пальцы- колбаски. Расторопные официанты подавали, глядя ей в рот.
— Будто бы милостыню подает, — вздохнул вор. — Посади свинью за стол… Что закажем, дура?
— Что ты предлагаешь?
— Давай то же.
Пиво было теплым, стаканы — с отбитыми краями, столик шатался.
Димок вспомнил потасовку в Чишмиджиу:
— Жалко, не снял я мерку на гипсовый плащ со всех тех откормленных гусей. Залезают, собаки, в карман христианина! И сверх того, падлы…
