'исторических'. Но сказать 'исторические' — значит поставить двойную проблему. Ведь, с одной
стороны, надо определить, в каком смысле эта историчность препятствует пониманию
коммуникации вообще, а с другой, следует посмотреть, насколько они, будучи историческими и
вместе с тем притязающими на универсальную значимость, позволяют осознать историчность
www.koob.ru
самой коммуникации. Мы же еще не знаем, присуща ли эта историчность вообще диалектическим
взаимоотношениям кода и сообщения или же она — следствие невозможности (о которой
говорилось в предыдущих главах) ухватить объективно существующую цепочку означающих и
при этом не укоренять ее в уничтожающих ее глубинах.
II. Структура и процесс
II.1.
Оперативистская семиология дает модель смыслопорождающего механизма, который
представляет собой коммуникативную цепь, уже рассмотренную нами в А.1.II. Эта модель
предполагает, что в миг достижения адресата сообщение 'пусто'. Но это не та пустота
произведения-воронки, отсутствующего произведения, которую постулирует 'новая критика', это
Но как я узнаю, что это смыслопорождающий механизм? Благодаря тому, что в самый миг
получения я высвечиваю его некими фундаментальными кодами. 'I vitelli dei romani sono belli' —
я получаю сигнал и соотношу его с фонологическим кодом, и внезапно обретает форму некая
последовательность означающих, которая еще до того, как я пойму, что же она означает, уже
оповещает о себе как о некой структуре. И лишь в тот миг, когда я налагаю на сообщение код
латинского или итальянского языка, я начинаю опознавать денотативные значения. И все же в
сообщении остается некоторая недосказанность, позволяющая мне продолжать выбор. Если я
представил его себе на латыни, то спрашивается, кто такой этот призываемый в бой Вителлий?
Велениям какого бога он следует? Каков был воинственный клич в мифологии и воинском
ритуале древних римлян? Что это,
367
трубящая труба, песнь Тиртея, звон меча и т. п.? Сообщение мало-помалу наполняется смыслом, но стоит только несколько измениться обстоятельствам адресата, а кодам расслоиться, как в
сообщение врываются новые смыслы.
Но какие смыслы воспринимаются? Уже само приложение к сообщению кода есть некая
структурная гипотеза, которая вовсе не становится менее рискованной и интересной с
эпистемологической точки зрения оттого, что, как правило, мы ее выдвигаем наугад. Предложить
код — это значит выдвинуть гипотезу и прикинуть, что из этого выходит.
Предложенный код выявляет определенные значения, но затем он сопоставляется с другими
кодами, лексикодами и подлексикодами для того, чтобы убедиться в том, что все коннотативные
возможности сообщения исчерпаны. При этом само зарождение движения связано с тем, что
сообщение — осознанное сообщение (произведение искусства) или неосознанное (отношения
родства) — сталкивается с мощным айсбергом социальных конвенций (кодов) и обстоятельств (см
A.2.VI.1.2.), обусловливающих выбор кодов и представляющих собой такой параметр референта, который, не предопределяя однозначно содержания сообщения, сужает круг поисков.
II.2.
Незаполненность сообщения не связана с каким-то особым качеством. Его так называемое
