плоский квадратный кактус. Параллелепипедами с пола поднимались стопки книг.
Боб провел в воздухе рукой, как бы охватывая комнату, и сказал:
— Это мой мозг.
— Нет, брат Боб, — не согласился Наянго, — этого не может быть. Мозг, он в голове!
— Это верно, брат Наянго, но всегда ли тебе хватает твоего мозга? На все ли вопросы жизни он дает ответ?
— Ты прав, брат Боб, на многие вопросы мой мозг ответить не может.
— А когда мой мозг не находит ответа, тогда я обращаюсь к книгам. Так почему я не в праве их назвать своим мозгом?
— Ты в праве их так назвать.
— А уж, если и он не может дать ответа, тогда я складываю вещи и отправляюсь в путешествие.
— Расширять кругозор! — догадался Наянго.
— Именно. Друзья! Братья! Нужно расширить наши кругозоры и объединить их в один супермозг. Тогда нам не страшны никакие вопросы!
Тут Томи посмотрел на меня, показал глазами на Боба и сделал усталое выражение лица, какое бывает у грузчика в конце напряженного рабочего дня.
— Вы, кажется, хотели нам что-то показать? — напомнил я Бобу.
— Да, да, — засуетился Боб. — Вам обязательно-необходимо-жизненноважно это увидеть.
— Что же такого важного вы нам хотите показать?
— Фотографии моей туристической поездки в Африку.
— Ва! — удивился Томи. — Вы собираетесь показывать Африку коренным африканцам?
— Да Боб, — согласился Наянго, — это вы не рассчитали.
— Да как же? — суетился Боб, настырно доставая слайдоскоп и вставляя вилку в розетку. — Я же столько километров проехал! Это же мечта моей жизни! Я же должен это кому-нибудь показать!
Наянго посмотрел на Томи.
— Ты знаешь, не уважать мечту человека это большой грех. Давай посмотрим фотографии.
Томи посмотрел на часы, и глаза его сделались грустными как у спаниеля.
— Твоя правда, Наянго, но, боюсь, нам сегодня не поспать.
Наянго придвинулся к Томи и зашептал черными губами в черное ухо.
— Сейчас свет погасит, и поспим.
— Гашу свет, — объявил Боб, — занимайте места.
Пока мы рассаживались на квадратные стулья и табуретки Боб вынес киноэкран и повесил его на стене. Такого экрана я в жизни не видел. Он был круглый. Круглый экран! На это стоило посмотреть!
— Это дно от детского манежа, — объяснил Боб, — Но можно считать, что это Восточное Полушарие Земли. Ведь именно там находится Африка.
Когда же свет потух, освещенное проектором дно манежа стало больше напоминать Луну. Вдруг на поверхности земного спутника появилось что-то вроде пляжа. Были видны вода и берег, на котором, между прочим, стоял Боб.
— Озеро Виктория, — сказал Боб. — Один из величайших пресноводных водоемов мира, его глубина…
Глубина. Глубина.
Я постепенно погружался в синюю глубину озера Виктория, а голос Боба затихал где-то наверху. Мимо меня проплыли две невиданные рыбы. У них были лица Наянго и Томи. Рыбы громко храпели, и своим храпом поднимала со дна тучи ила. Вскоре я уже не мог различить странных рыб, вокруг только муть, муть, муть.
Один лишь храп продолжает свое существование в безграничной бесплотной мути. Теперь я понимаю, что это не просто храп, а слово:
— Хур-ма-а! Хур-ма-а!
Чудовищное и странное слово. Как оно попало на дно африканского озера?
Вдруг меня накрыли какие-то сети, протащили по дну и вытянули на берег. Африканский рыбак, внешне напоминающий Боба, достал меня из невода и сказал:
— Однако точное назначение пирамид до сих пор неизвестно. Предполагают, что они служили для притяжения космической энергии.
Я открыл глаза и оглянулся на Томи.
Он спал, склонив голову на плечо Наянго.
— Томи, ты заснул что ли? — я ткнул его локтем.
— Нет, — соврал Томи, поднимая голову, — я думаю, как это пирамиды могли притягивать энергию из космоса?
— Не знаю, чего они там притягивали, но меня лично тянет в МЦОСРВ. Спать хочется.
— Спасибо, Боб, — сказал Томи. — Вы нам рассказали много интересного, но как я завтра проснусь, я не знаю. Вы уж отвезите нас домой.
Прощаясь с краеведом на гранитном крыльце родного Ле Ное, мы жали Бобу руку, приглашали приезжать в Африку и в Россию.
— Обязательно приезжайте, — советовал я. — Ростовские звоны послушаете. Матрешек купите. Хохлому.
Боб пообещал приехать ко всем в будущем августе, сел в машину и улетел.
— Вот сейчас мой мозг не может ответить на один вопрос, как брат Боб приедет в будущем августе сразу к нам троим? И никакая книга тут не поможет.
Усталые мы открыли дверь и вошли в дом.
21
Отработав неделю на кухне «Мелких млекопитающих», я перешел на кухню «Млекопитающих крупных». Но это только так говорится — «перешел». На самом деле я остался в том же помещении, потому что кухня у обоих секций была одна и та же.
Тем не менее, этот переход сильно поднял меня в собственных глазах, ведь, если человек переходит от чего-то мелкого к более крупному, значит он достиг многого.
«Крупными» этих млекопитающих служители называли только между собой. Официально они назывались диким с первого взгляда словом «внешние». Думали ли вы, что лошадь Пржевальского — внешнее животное? Так вот теперь знайте.
«Внешними» они были, потому что большую часть года проводили на открытом воздухе, вне помещения. Удивительно, что при этом в зоопарке не было секции «Внутренних млекопитающих».
На новом месте я поступил под начало Карен-американки. Карен-американка каждое рабочее утро начинала с песни «Америка, Америка», которая, как известно, является гимном Соединенных Штатов. Эта работница ходила в камуфляжного цвета жилетке и военной обуви. Зимой местонахождение Карен легко было отыскать по следам крупных полуботинок. На каждом из них явственно отпечатывалось: «Военно- морские силы США».
Студентов она называла не «студентами», а «рядовыми».
Стоя утром рядом с Карен, которая пела «Америка, Америка», я чувствовал себя неловко и опять не знал, что делать. Петь «Америка, Америка» было глупо, я же — не американец. Молчать было неудобно. Тихо-тихо, чтобы никто не разобрал слов, я пел «Широка страна моя родная».
Карен работала в таких темпах, каких нормальному человеку не достичь никогда в жизни. Пока я рубил один пучок салата, она успевала покрошить десять.
— Разделим работу пополам, рядовой Стас, — говорила Карен, — ты помой килограмм морковки, а я — остальные пять.
— Разве один килограмм, это половина?
— Ты же все равно не успеешь. Потому что — новобранец.
