А потом… Рык, визг, пронзительные крики и целая волна из нескольких сотен черных тварей, как чудовищный прибой на берег, выскочили на поляну лагеря… В одно мгновение лагерь затянуло темной туманной мглой, видимость стала нулевой… Свист сотен и сотен стрел, крики и закипел ожесточенный бой… Те твари, что выжили от десяти залпов – лучники стреляли неприцельно, 'от живота' – все равно ничего не видно, да и в такой толпе все равно в кого-то попадешь… – натолкнулись на стальной ряд мечей – лучники побросали луки и схватили уже заготовленное оружие… Твари были разумны, но сражались как одержимые. Даже лишившись обоих лап, они норовили перегрызть в средний палец длиной клыками глотку воинам, а если лишались головы – все равно атаковали – пока не отрубят рук и ног… Асмунд только и успевал отбивать сыпавшиеся на него удары. Он даже сам поражался той бешеной, почти звериной, реакции, которая у него проявлялась… Он не думал ни о чем – только черные провалы вместо глаз, только белые в черной слюне зубы, только черные длиннющие когти… Только его горящий как расплавленное серебро меч… Страшно не было, он просто не успевал испугаться… Он просто знал – что надо ударить влево, отскочить, повернуться, ткнуть мечом вправо, отскочить, пригнуться, потом опять сделать выпад, потом отскочить… и так далее, и так без конца… Ни одной мысли посторонней, ни о чем… Только выпад, движение назад, удар, движение назад и снова и снова… Поэтому когда раздались звуки серебристых кавалерийских труб слева и справа он даже не повернул головы. Вокруг него уже не сталось никого – оба соседа по строю уже лежали убитые – а Асмунд все продолжал и продолжал свою пляску смерти – удар, движение назад, удар, поворот, выпад, движение назад… А потом – вдруг подул сильный ветер, сгоняя в стороны сгустки темного тумана, а с флангов сплошную черную толпу шевелящихся тварей накрыла кавалерия… А серебристый дождь стрел забравшихся на деревья лучников накрыл тех, что в центре… И когда последние две твари – быкоголовый мужик с когтями медведя и пантера с головой женщины, у которой все волосы состояли из шевелящихся змей, вспыхнули серебристым огнем от попавших в них стрел… тогда Асмунд, устало опустив меч, прилег на траву… Гастон впереди конного войска уже добивал оставшихся… – Ну как, жив ещё? – усмехнулся Гастон, подъехав к Асмунду. – Не ранен?
– Нет… Устал очень только…
– Ты слишком много сил вкладываешь в удар, брат, а потому сильно устаешь… А битва может ведь длится часами, надо экономить… Ну ничего, потренируемся вместе, я тебя научу… – Гастон протянул руку Асмунду и помог ему встать…
Но в этот момент раздался треск ломаемых ветвей и, громко рыча, на поляну выскочили сразу пять гигантских медведеобразных обезьян с шестью лапами у каждой.
– Ого! – присвистнул Гастон. – Таких чудищ вижу впервые… – и тут же вскочил на коня и кинулся вместе с другими воинами им навстречу.
Шестилапая медведеобразная горилла, что бежала впереди остальных, одним движением схватила, как бы зачерпнув руками из миски куски мяса, в каждую лапу по всаднику и одним ударом раздавила их, так что послышался отвратительный треск ломающихся костей…
Но Гастон с копьем наперевес, впереди всех, на коне, на всем скаку, уже подскочил к ней и пронзил низ её живота насквозь… Тварь дико закричала и вспыхнула серебряным пламенем, но не умерла, а ударила ногой по коню Гастона и тот отлетел вместе с всадником далеко назад, как тряпичный мяч… А потом она кинулась, топча людей как муравьев, вместе с другими вперед.
Люди, увидев обезьяну живой после такого страшного удара, неуверенно подались назад, а потом бросились бежать без оглядки, но Асмунд, забравшись на самую вершину высокой сосны и оказавшись таким образом вровень по росту с одной из обезьян, уже натянул свой лук и прицелился прямо в черный провал в глазнице шестирукого чудовища… Звонко пропела тетива и стрела с серебряным наконечником уже вонзилась в глаз… Обезьяна заверещала, бессильно махая в воздухе своими шестью лапами, её череп вспыхнул серебристым огнем, а потом она рухнула замертво…
– Бей в глаз! Бей в глаз! Бей в глаз! – подхватили сотни голосов и вот уже со всех сторон в бегущих и рвущих все на своем пути шестируких гигантов полетели тучи стрел. Но только те, что попадали в глаза тварям, были смертельны…
…Когда последняя обезьяна упала замертво, туман окончательно рассеялся, и Асмунд первым делом бросился искать Гастона…
– Брат Гастон! Брат Гастон! – он переворачивал то один труп всадника, то другой и внутренне содрогался – погибло довольно много людей, да и раны были страшные – перегрызенные глотки, распоротые животы, откушенные конечности, выцарапанные глаза…
Наконец, он добрался и до Гастона… Он уже выбрался из-под погибшей лошади – от удара шестирукой обезьяны на неё страшно было смотреть, но сам Гастон не пострадал… – Еле успел воздушный щит поставить… Встречу Азаила – накормлю его сырой олениной до отвала – без его уроков я бы уже раз двадцать был бы мертв… – хмыкнул Гастон, снимая маску с лица…
– Эти… эти… шестирукие… – запыхаясь, прошептал Асмунд.
– Мне они тоже не понравились… В Лесу явно произошло что-то не то, что-то необычное, никогда таких тварей там не было, да и таких живучих к тому же… Возможно, что где-то здесь, брат, скрыта загадка, и от её разгадки, мой мальчик, зависит не много не мало, а существование всей Целестии вместе взятой… – и мужественное лицо Гастона как-то помрачнело и постарело и некрасивая складка прорезала его высокий умный лоб… – Впрочем, мы нужны раненым… Пойдем… – хлопнул Гастон по плечу Асмунда и отправился по направлению к ближайшему месту, откуда раздавались стоны…
Глава 14. Хранители Пути. …Люк старался зажигать спички только в случае крайней нужды, когда у него появлялось предчувствие какой-то опасности, которое, как правило, подтверждалось – под ногами то и дело оказывались предательские расселины или провалы. Зажигать спички постоянно он боялся – их было ограниченное количество, да и приближение к коже жара от огня вызывало подозрительный жар внутри груди Люка и сразу же возникали перед глазами испуганные лица королевы Лоры и девы Марины… Нет, лучше не рисковать… Превращаться снова в огненное чудовище недопустимо… А потому Люку оставалось положиться только на свое чутье бывалого охотника полярных пустошей и на органы осязания – он старался держаться руками за склизкие холодные стены тоннеля. 'Интересно – кто проложил этот тоннель?' – подумал Люк. – 'Он явно искусственного происхождения…'. Он решил пожертвовать ещё одной спичкой и при её ярком свете внимательно осмотрел стену. Да, она был выложена из кирпича, самого настоящего кирпича, хотя и очень и очень давно, так что кирпич потерял присущий ему красноватый цвет и весь покрылся зеленоватой плесенью и грибком. Особенно же странным Люку показалось, что тоннель этот вел (если пойти в противоположную сторону) не куда-нибудь, а в сторону Леса… Зачем? Если бы кто-то искал золота или другие ископаемые, например, существование тоннеля тогда было бы оправдано… Но зачем прокладывать искусственный тоннель в сторону Леса – одного из самых опасных и неприятных мест в Целестии? Этот вопрос терзал Люка, но ответа на него он не находил… 'Ну, ничего, ничего, вот доберусь до конца и обнаружу, кто там живет, на противоположной стороне…'.
