всю свою коллекцию мелких новостей, анекдотов, официальных объявлений о жизни
Сантьяго и создать титанический труд, который должен был стать классикой кубинской
историографии. Год за годом, месяц за месяцем он перечислял похороны влиятельных
людей, объявления о прибытии пароходов, театральные премьеры, политические
репрессии, убийства, военные маневры, проданных рабов и строительные проекты тех
лет. Эту подробнейшую хронологию жизни родного города он снабжал лишь
минимальными комментариями, однако события, которые он включил в свои
десятитомные «Хроники Сантьяго» («Cronicas de Santiago de Cuba) ясно показывают, как
развивалось национальное самосознание кубинцев. «История народа просматривается в
том, что вызывает сенсацию, пробуждает энтузиазм, трогает чувства, заставляет
протестовать, радует или приводит в ярость», - писал Эмилио Бакарди. Когда он приводит
заметку об убийстве раба, а сразу за ней – объявление об открытии на той же неделе
школы фортепианной игры и вокала, то ничуть не принижает важности первого из этих
событий, а скорее показывает, насколько кошмарно обыденными стали подобные
преступления. «События во всей своей наготе, факты, перечисленные с безжалостной
бесстрастностью, - это и есть история», - объяснял Эмилио.
Вся жизнь Эмилио, и его «Хроники», и то, что он стал первым кубинцем-мэром
Сантьяго, тесно переплетена с историей Сантьяго. Некоторые кубинские историки
полагают, будто он был скорее верным santiaguero, нежели кубинским патриотом, но это
заблуждение. Для Эмилио Сантьяго был квинтэссенцией Кубы – той Кубы, которую он
принимал близко к сердцу. Он был ярым сторонником кубинской независимости, однако
воспринимал кубинскую действительность предельно конкретно и предпочитал
действовать именно там, где мог достичь непосредственных и реальных перемен. Он
служил Сантьяго как мыслитель, революционер и политик, - однако был также и
преуспевающим деловым человеком, и работодателем. Конечно, если бы не достижения
отца и остальной семьи, влияние Эмилио было бы куда более ограниченным.
Увлекательная история Бакарди на Кубе складывалась из нескольких составляющих:
Эмилио был примером легендарного патриотизма Бакарди, Сантьяго-де-Куба обеспечил
благодатную почву для развития этого патриотизма, а процветающий семейный бизнес по
производству рома придал ему мощи и влиятельности.
Глава вторая
Предприниматель
Факундо Бакарди Массо, отец Эмилио, вырос у самой гавани в Сидхесе, городке
неподалеку от Барселоны, и мальчиком частенько сидел в доках и глядел, как отплывают
в Америку великолепные корабли. Их трюмы были полны бочонками с вином из местных
виноделен, а с палубы махали молодые каталонцы, отправлявшиеся на поиски лучшей
доли. Древняя Каталония долгие века была центром средиземноморской торговой жизни,
и каталонцы славились своими деловыми качествами. К началу девятнадцатого века в
далеком Сантьяго-де-Куба процветала каталонская колония, и Факундо с братьями
слышал от знакомых, что Сантьяго – богатый город, где каждый может найти себе дело.
Два старших брата Факундо Махин и Хуан вскоре отважно отправились за океан, и в
пятнадцать лет Факундо последовал за ними, полный сил и честолюбия.
Юные Бакарди без труда нашли работу – в этом им помогли каталонские связи.
Старший, Махин, за несколько лет скопил столько денег, что смог открыть большой
универсальный магазин, куда взял на работу помощником и своего брата Хуана. Они
продавали все, от скобяного товара до писчей бумаги, и, следуя испанской традиции
давать магазинам красивые, но бессмысленные названия, окрестили его просто «Эль-
Пало-Кордо» («Большая палка»). Когда приехал юный Факундо, братья Бакарди помогли
ему найти работу у своих деловых партнеров, а как только смогли себе позволить платить
