имели эпический размах: происходившее в те годы вокруг него было ни много ни мало
как мучительным, но прекрасным рождением нации. Среди прочих испанских колоний
Куба имела репутацию
«полуостровных» испанцев в Сантьяго середины девятнадцатого века служит
доказательством такого рода отношений. Но Сантьяго был городом слишком живым и
страстным, чтобы довольствоваться ролью колониального аванпоста. Среди сынов города
был первый знаменитый кубинский поэт Хосе-Мариа Эредиа, который оказался в ссылке
из-за участия в антииспанском восстании 1823 года. Эредиа родился в доме, который
стоял за углом от собора, и был одним из сантьягских героев Эмилио Бакарди – Эмилио с
друзьями частенько собирались, чтобы втайне почитать стихи Эредиа и обсудить их
значение.
Но чтобы освободить Кубу от Испании, одной романтически-патриотической
поэзии было мало. К 1830 году Куба стала самой богатой колонией в мире – никакая
другая не могла даже близко с ней сравниться, - в основном благодаря бурному росту
сахарной промышленности. Испания утратила остальные колонии в Новом Свете и
поэтому была полна решимости удержать Кубу любой ценой, ведь остров был
существенным источником налоговых поступлений в казну Короны. На Кубе
располагался более чем сорокатысячный испанский гарнизон, подкрепленный обширной
серью платных агентов и осведомителей. Состоятельные кубинские табачные плантаторы
были в тесном союзе с Мадридом. Сахарная промышленность сильно зависела от труда
рабов-африканцев, и плантаторы боялись, что без прикрытия испанских войск не сумеют
удержать своих рабов под контролем. Чернокожие на Кубе были в большинстве, и
стремление к независимости могло привести к установлению черной республики и концу
рабовладения, как это произошло на Гаити.
Испанские власти были способны быстро и безжалостно подавлять любое
движение на Кубе, которое могло показаться хоть сколько-нибудь
антиправительственным. Кубинцы, осмелившиеся бросить вызов испанскому военному
режиму, независимо от общественного положения и репутации всегда отправлялись в
изгнание, попадали в тюрьму и приговаривались к каторжному труду или к смерти. В
начале 1844 года вспыхнуло восстание рабов – и было встречено жестокими репрессиями.
Глава испанского военного правительства приказал арестовать тысячи рабов и
освобожденных чернокожих, и в результате по острову прокатилась волна террора. Год
рождения Эмилио Бакарди вошел в историю Кубы как «Год кнута». Чернокожих,
заподозренных в сочувствии мятежникам, привязывали к лестнице –
кнутом, пока они в чем-нибудь не признавались. Предполагаемый заговор получил
название «Заговор «Ла Эскалера»».
В Сантьяго сошлись все тенденции, характерные для Кубы второй трети
девятнадцатого века: расцвет национально-патриотического движения, испанская военная
тирания, утонченная культурная жизнь и кровавые восстания рабов. В те же годы мы
находим ан Кубе и свидетельства мощного экономического и культурного прогресса: на
востоке острова была сооружена первая установка по изготовлению сахара на паровом
двигателе, способная производить 1300 – 1500 галлонов сока сахарного тростника в день,
проложена железная дорога, соединяющая копи в Эль-Кобре неподалеку от Сантьяго с
прибрежным портом Пунта-де-Саль. К тому времени, когда эту ветку запустили, на Кубе
было больше железных дорог, чем в любой другой латиноамериканской стране.
Эмилио Бакарди, мечтатель, реформатор и революционер, был еще романистом и
новеллистом, и больше всех прочих его вдохновляли легенды его родного города. В
последние годы, в тиши библиотеки на своей любимой вилле «Эльвира», в окружении
блокнотов и подшивок, накопленных с отроческих лет, Эмилио решил сплести воедино
