производителей, а после отмены соглашения о предпочтении Ямайка опередила Кубу в
списке главных иностранных поставщиков рома (после Пуэрто-Рико).
Спад в торговле ромом между Кубой и США огорчил Бакарди – хотя бы с точки
зрения престижа семьи и национальной гордости. Реклама компании начала 1940 годов
подчеркивала, что завод «Бакарди» в Сантьяго производил «Лучший ром в мире», тогда
как притязания пуэрториканской продукции «Бакарди» были куда скромнее: «Лучший
ром в Пуэрто-Рико по самой доступной цене». Однако к концу 1940 годов компания
столько вложила в пуэрториканский завод, что снижение поставок рома с Кубы уже не
играло существенной коммерческой роли. Пепин Бош и Энрике Шуг за много лет до этого
основали пуэрториканский завод как способ пробиться на американский рынок, и
компания «Ром «Бакарди»» постоянно расширяла производство на этом заводе.
Пуэрториканский завод в тот период процветал еще и потому, что местное
правительство организовало многомиллионную рекламную кампанию всех ромов,
которые делались в Пуэрто-Рико. По закону Форейкера, который был принят в 1901 году
и определял отношения Пуэрто-Рико с метрополией-США, все акцизные сборы с рома (и
других товаров), произведенного в Пуэрто-Рико и проданного в Соединенных Штатах,
возвращались правительству Пуэрто-Рико. Ромовый бум на рынке США во время Второй
мировой войны принес Пуэрто-Рико колоссальную прибыль, а в послевоенные годы
территориальное правительство острова так стремилось, чтобы ром в США продавался
по-прежнему, что было готово предпринять самые серьезные усилия, чтобы продвинуть
все сорта рома, производившиеся на острове. Бесплатная реклама была на руку «Бакарди»
больше, чем всем другим компаниям, хотя фирме было поставлено условие, которое
перечеркивало все давние связи Бакарди с родиной-Кубой. С этого момента на этикетках
практически всех бутылок «Бакарди», которые продавались в США, стояли слова
«ПУЭРТОРИКАНСКИЙ РОМ».
Глава одиннадцатая
Куба коррумпированная
Чарльз Лучиано по прозвищу «Лаки», глава американской мафии, в 1946 году
приехал в Гавану и сразу почувствовал себя как дома: в городе было полно казино,
публичных домов, кокаиновых притонов, ипподромов, а главное – пальм. «Когда я
приехал в гостиницу, коридорный раздвинул шторы на огромных-огромных окнах, -
рассказывал он позже. – Я выглянул наружу – а кругом, куда ни глянь, сплошные пальмы!
Прямо как в Майами. Я впервые за десять лет ощутил, что на мне нет наручников и никто
не дышит мне в спину».
Более чем за десять лет до этого Лучиано был арестован в Нью-Йорке по
обвинению в пособничестве различным преступлениям, а в начале 1946 года его
депортировали на родную Сицилию. Оттуда он тайно перебрался на Кубу, в страну, чье
правительство не вмешивалось в дела преступных группировок. Майер Лански, давний
союзник Лучиано и легендарный спонсор мафии, с 1938 года принимал участие в
нелегальном игорном бизнесе в Гаване благодаря налаженным деловым отношениям с
Фульхенсио Батистой. В годы войны игорный бизнес пошел на спад, однако к 1946 году
американские туристы снова хлынули на остров, и казино и ипподромы стали приносить
огромные прибыли, а власти смотрели сквозь пальцы на дела прибывших в город
мафиозных боссов. Гавана стала для главарей мафии идеальным местом для проведения
своих не слишком частых съездов. Им было что обсудить. Зародившаяся в Карибском
регионе наркоторговля, игорный бизнес, крепнущая империя Лас-Вегаса – все это
заставило задуматься о переделе территории и сфер интересов среди крупных мафиозных
«семей». Лучиано все еще считал себя верховным главарем американской мафии и
нуждался в способах подкрепить свое влияние. Он послал Майеру Лански весточку с
