революции, явившись на завод «Бакарди» в ночь вторжения в заливе Свиней в апреле
1961 с револьвером 44 калибра, готовый защищать предприятие от эмигрантов, которые
теоретически могли потребовать его назад. Правда это или нет, неизвестно, однако
Фидель хотел познакомиться с героем ромового производства в любом случае.
Альфонсо Матамороса в то субботнее утро найти не удалось, так что Кастро
пришлось удовлетвориться экскурсией по заводу в обществе Рейнальдо Эрмиды, одного
из начальников склада, где выдерживали ром. Хильберто Кала пристроился позади, не
желая упускать ни минуты из лучшего дня своей жизни. Когда другой дежурный
остановил Калу у входа на склад и спросил, куда это он, Кала ответил: «Я встретил
Фиделя у ворот», - и дежурный пропустил его.
На складе Кастро забросал Калу, Эрмиду и других работников вопросами – ему
было интересно, сколько ящиков заготовлено для карнавальных торжеств, изменились ли
технологии с тех пор, как компания была национализирована, какие меры
предпринимаются, чтобы поддерживать качество рома. Эрмида ответил, что ветераны
компании вроде Матамороса и Лавиня знали секреты производства рома «Бакарди» и
поддерживают качество на прежнем уровне. Он показал Фиделю некоторые из пятидесяти
тысяч бочонков, которые остались у компании, когда правительство национализировало
производство рома «Бакарди» в Сантьяго. Фидель внимательно слушал его, поглаживая
бороду. О строительстве, сельском хозяйстве и даже о медицине Фидель мог говорить
часами – но о производстве рома не знал практически ничего.
- Самое главное, - сказал он наконец, - всеми силами стараться сохранить и даже
улучшить качество вашей продукции. Ромы – это один из важнейших наших экспортных
товаров, его производство жизненно важно для народа.
После этого Кастро уехал. Он сказал рабочим, что когда ему случится снова
побывать в Сантьяго, обязательно зайдет к ним поговорить еще, однако после визита в
июле 1963 года он больше не посещал старый завод «Бакарди».
Хильберто Кала вышел из склада вместе с ним – ему все еще не верилось, что он
лично познакомился с comandante и провел его по заводу. Недоверчиво качая головой, он
повернулся к Габриэлю Молине, журналисту из газеты «Нотисиас де Ой», который был в
свите Кастро, и прошептал: «?Pero mira como vine a conocer yo da hombrin, compay!»
(«Смотри-ка, брат, как мне повезло – познакомился с Человеком!» Молина привел слова
Калы в своем репортаже о визите на завод и назвал работника «Бакарди» «типичнейшим
santiaguero», а его высказывание назвал «несколько неуважительным, зато таким
искренним, что это простительно».
Когда Фидель вышел с завода, его окружили восторженные почитатели из числа
сантьягских рабочих. Кастро со свитой едва пробились к машинам; у них ушло целых
полчаса, чтобы проложить себе дорогу в толпе и проехать по улице. Фидель был у власти
уже пятый год – и по-прежнему оставался харизматическим вождем и был крайне
популярен, по крайней мере в Сантьяго, в колыбели кубинских революций. Однако
любовь, которую питали к нему кубинцы, не заставляла их поддерживать марксистско-
ленинскую идеологию и вовсе не вдохновляла кубинских рабочих выбиваться из сил ради
блага кубинской революции, как бы ни уговаривал их Фидель.
* * *
В 1964 году кубинское правительство наконец оставило попытки экспортировать
ром с этикеткой «Бакарди», поскольку раз за разом сталкивалось с запретами на
использование этой торговой марки то в одной, то в другой стране. Марксистское
представление о том, что главное в предприятии «Бакарди» - это работники и
оборудование, не дало лидерам революции увидеть, какую роль играет нематериальный
