поддерживать никакое движение, если оно не пообещает положить конец рабству.
Победить на Кубе могла только та революция, в число целей которой входили бы не
только независимость, но и демократия и расовое равноправие.
В обществе, где рабство пустило глубокие корни и где черные и белые не желали
иметь друг с другом дела, это был смелый проект. Большинство кубинцев из высшего
общества в 1860 годы владели рабами. Состоятельная жительница Сантьяго имела в
распоряжении чернокожую рабыню, которая помогала ей одеваться по утрам, исполняла
ее поручения днем и даже сидела за ее креслом во время театрального представления
вечером. Рабы готовили пищу, убирали в доме, правили семейным экипажем. Со многими
из них обращались хорошо, но все равно они всегда могли стать жертвой хозяйского
каприза. Малейшие нарушения «закона о рабах» в том виде, в котором его представлял
себе рабовладелец, могли повлечь за собой жестокую порку – даже если провинился
любимый кучер или преданная горничная. Мужчины-рабовладельцы могли свободно
вступать с рабынями в сексуальные отношения, не боясь преследования по закону.
Считается, что у холостяка Хуана Бакарди Массо, брата и делового партнера дона
Факундо, было двое детей от рабынь – сын по имени Хуан и дочь по имени Кармен
/СНОСКА: По всей видимости, мать Хуана принадлежала Амалии Моро. По
рабовладельческой традиции она получила фамилию владелицы, поэтому полное имя ее
сына было Хуан Бакарди Моро. После смерти Эмилио Бакарди в 1922 году Хуан Бакарди
написал его вдове письмо с соболезнованием «по поводу утраты моего горячо любимого
двоюродного брата». В этом письме он упоминает и о том, что после кончины его родного
отца Эмилио вел себя «как мой отец… и защитник». Согласно служебной записке из
документов фирмы за 1947 год, у Хосе Бакарди Массо также была дочь по имени Кармен,
рожденная от рабыни, которую Хосе приобрел./. При некоторых обстоятельствах рабов
отпускали на свободу, однако права бывших рабов также были сильно ограничены.
Однако границы между расами были все же проведены не так резко, как, например,
в Южных Штатах тех лет. Рабы имели по закону право выкупиться на свободу, и многим
это удавалось благодаря бережливости и предприимчивости. Вышедшие на свободу
чернокожие становились ремесленниками, лавочниками, музыкантами и зачастую
отчисляли часть заработка в гильдии, организованные для помощи тем, кто еще оставался
в рабстве. На многих публичных мероприятиях были рады кубинцам любого цвета кожи,
и с самого начала было ясно, что в ненависти к испанскому режиму все расы едины.
Антонио Масео, юный мулат из Сантьяго, принимавший активное участие в политической
деятельности, был погонщиком мулов, однако привлек внимание либерально
настроенного юриста, который познакомил его с группой белых предпринимателей,
составивших анти-испанский заговор. В 1864 году они пригласили Масео в местную
масонскую ложу. Сантьягский храм, как и прочие масонские ложи по всей стране, служил
революционным штабом, во многом благодаря тому, что деятельность ложи и личность ее
членов хранилась в строгой тайне. Масео, сын чернокожей доминиканки и венесуэльского
солдата, впоследствии стал героем революции и получил прозвище «Бронзовый Титан».
Он командовал белыми кубинскими офицерами и большой армией, в которой были
солдаты разных рас, и занимал положение, немыслимое для чернокожего солдата армии
Соединенных Штатов тех лет.
Первая кубинская война за независимость началась осенью 1868 года, когда один
плантатор освободил своих рабов и предложил им взять в руки оружие и вместе с ним
бороться против испанского военного режима. Карлос Мануэль де Cеспедес, который
выращивал сахарный тростник неподалеку от Яры, городка на восточной оконечности
острова, был ярым сторонником демократии и либеральных идей и, как и Эмилио
Бакарди, получил образование в Испании. В предрассветные часы 10 октября 1868 года
Сеспедес собрал в своем доме группу плантаторов-единомышленников, чтобы обсудить
