элегантно и в поздние годы появлялся на винокурне в белой рубашке и костюме-тройке, с
часами на золотой цепочке в жилетном кармане. У него была ухоженная седая бородка и
длинные густые висячие усы. Подобно Эмилио, Факундо был женат на
французского происхождения, хотя и уроженке Уругвая, по имени Эрнестина Гайяр,
которая родила ему двух дочерей – Лауру и Марию – и двоих сыновей – Луиса и
Факундито; оба сына впоследствии играли важную роль в семейной компании.
Один друг семьи, восхищавшийся и Эмилио, и Факундо, позднее писал, что братья
были «одинаково сентиментальны», но в остальном обладали «совершенно разным
складом характера».
Эмилио был человек дела, он диктовал свою волю окружающим, доходя при
этом чуть ли не до резкости, и был настолько уверен в том, что заслужил право на
уважение и власть, что, видимо, любил брать командование в свои руки. Факундо,
напротив, был мягок, обладал едва ли не мистической щедростью и при этом
никогда не привлекал внимания к своим многочисленным благодеяниям.
Если бы оба брата были людьми религиозными, пожалуй, Факундо стал бы
отшельником и жил бы в пещере в высокой скале, погруженный в молитвы, а
Эмилио отправился бы в город с распятием в руке и мечом Христа под плащом.
Эмилио, Бакарди-крестоносец, был президентом компании, однако технические
стороны производства рома интересовали его мало. Кроме того, он считал, что он не в
ладах с цифрами – это было царство его свояка Энрике Шуга. Эмилио был лицом
компании в обществе в то время, когда ее имидж и репутация еще только создавались. В
послевоенные годы, когда память о борьбе была еще свежа, а мечта о свободной Кубе так
и осталась несбывшейся, гордость за свой народ была по-прежнему сильным чувством, а
Эмилио как президент помог «Bacardi & Compania» стать самой «кубинской» из всех
кубинских фирм, производивших ром. Кубинцам регулярно напоминали, что ром
«Бакарди» подают в барах и ночных клубах Мадрида, Парижа и Нью-Йорка. Именно он и
стал «El Que a Cuba Ha Hecho Famosa» - ромом, «который прославил Кубу», и никто не
мог придать ему больше престижа, чем Эмилио Бакарди, прославленный патриот.
Эмилио отвечал не только за связи с общественностью - он еще и представлял
«Бакарди» при переговорах с правящей властью. В самые жаркие периоды кубинских
восстаний Эмилио одновременно вел дела с командованием повстанческой армии,
крупными землевладельцами и колониальной испанской администрацией – иначе ему не
удалось бы сохранить семейную компанию. Когда кубинское государство было
реорганизовано при военной оккупации Соединенных Штатов, политические связи
компании снова стали играть важную роль, и Эмилио, обладавший влиянием и опытом
мэра Сантьяго, прекрасно справлялся и с обязанностями посредника между компанией и
властями. Его репутация человека, который в состоянии уладить любые споры, была так
прочна, что к нему обращались за услугами и другие компании, и однажды, в 1901 году,
он едва избежал из-за этого неприятностей. Эмилио организовал выплату трех тысяч
долларов одному нью-йоркскому юристу, который работал над тем, чтобы в интересах
одной компании, в которой у Эмилио была доля, были снижены некоторые тарифы. Когда
об этой сделке стало известно военному министру Илайхью Руту, Леонард Вуд был
вынужден вмешаться и защитить Эмилио. «Он честный человек, - писал Вуд Руту, -
просто он привержен старомодным методам ведения коммерции во всем, что касается
соглашений с правительствами». Однако сама идея, что деловой человек может заплатить
юристу, чтобы добиться «соглашения с правительством», оказалась вовсе не
бесперспективной. Эмилио Бакарди предвидел, какую роль будут играть лоббисты в
деловом мире, где налоги и правительственные постановления влияют на прибыль и
услуги лоббистов станут для «Бакарди» так же необходимы, как и для всех прочих фирм.
