Собачьи ночи

тень.

Он, кажется, еще что-то мне сказал, я видел в зеркале, как шевельнулись губы, но не стал вслушиваться. Несомненно, этот рот, эти легко & игриво двигающиеся уста выдают в нем любителя обильной пищи и обильного словоблудия. Однако его сущность, или: обе борющиеся у него внутри сущности сигнализруют о наличии еще и иных намерений, кроме самого простого – удовлетворить ненасытную страсть к обладанию (отражение Чужака располагается под последним незамкнутым квадратом и перпендикулярно ему; в физиогномике этого янусообразного существа поражает подвижность всех черт, особенно верхней губы), – и тебе вдруг приходит в голову смутная догадка, что все его намерения, которые, подобно неплотно прикрытой двери, ведут во-внутрь череды темных помещений, как-то связаны с твоей собственной тьмой.

–Я вас, между прочим, сразу узнал. (Снова начнает Чужак, выхлебывая 1 глотком виски.) – Те давние истории, конечно, быльем поросли. Но, чтобы не огорчать вас, не буду объяснять, что сами вы с той поры ничуть не изменились.

И замолкает, поворачивает раскрасневшееся лицо к бармену, многозначительно смотрит на него, заказывает новое виски, откровенно наслаждаясь моим изумлением. Ему эта ситуация определенно доставляет громадное удовольствие.

Вовлекая теперь в игру свои сладострастые губы, он, после умело рассчитанной паузы, продолжает:

–Я ведь вас ждал. Я знал, что вы всегда приходите загодя. Так вышло и сегодня. Сейчас (он смотрит на часы) до назначенного часа остается ровно 4 минуты. На вас можно положиться, это достойное качество заложено вашим воспитанием. Не так ли. Беженцы, если они после бегства не опускаются окончательно (тут он ухмыльнулся), становятся пунктуальностью-во-плоти. И всем, кто их окружает – по крайней мере, всем детям, а ваш брат и: вы были тогда детьми – не остается иного выбора, кроме как стать со временем такими же….. пунктуальными, как сами бывшие беженцы. Я-то уж знаю, что говорю. (Он, торжествуя, отхлебывает из стакана.)

–Пейте-пейте. Я же сказал, что угощаю. (И ты почему-то подчиняешься, словно во сне берешь стакан, пьешь –)

–Я (не реагируя на мое смущение, на мое, надеюсь, более чем очевидное неудовольствие по поводу нашей встречи, он продолжает любезным тоном, выполняя свое намерение – не дать мне опомиться и вставить хоть слово) –Я пришел специально, чтобы сказать вам: Женщина, которую вы здесь ждете, не придет. Вы увидте ее, но не сегодня & не здесь. Вам придется запастись терпением & подождать.

Гроза, вспышка выстрела или взрыв, сразу за фронтовой линией окна : 1 холодно-яркая волна света :/ обрушивает свой удар на клочок ночного города, вспугнутый & завороженный ею, под черномраморным небом / 1 осколок улцы обломок аллеи – в неоновых пятнах, светящийся ново & болезненно-ярко, под завыванья сирены / блекло-зеленые кроны, листва разбита светомолотом на сотни жестятных языков / И вот уже ливневый шквал сметает в оконное стекло расплющенные молнией лица и фигуры – конвульсии ног рук : внезапно обнаружившихся и застывших в гротескных позах, как если бы секундная вспышка света заключила видимое – то, что снаружи – во-внутрь янтаря, чтобы тотчас, среди грохочущих облаков, железным пинком отбросить этот блок 1 мгновения обратно во тьму /; в непостижмо темных джунглях Берлина такие мгновения встречаются с другими, тоже застывшими в свете, – мгновениями войны – и разгораются в новый фосфорный пожар \ танки на перекрестке смог из пороха керосина & штукатурки разрушенных разбомбленных стен, стелющийся серо & вязко, известковым саваном Солдаты, рвущиеся навстречу проклятьям змеиным-языкам-выстрелов & камням, метаемым нездешними когортами: бледные фантомы, цыплячьи лица, войлок-вместо-волос & ошметки униформ, и еще сирены, воющие вервольфы, вдоль осколков улиц обломков аллей гонят на все-времена прoклятую красно-черную смерть над скользкими крышами города \ пещерные картины врезанные в изборожденный шрамами камень, металл прибился к камню костям на дне маслянистой реки Шпрее, в стенки канализационных труб & стены туннелей огнем впечатан орнамент давних смертей – / Жестяной вой сирены снаружи, скорая помощь или полиция, свистящие на мокром асфальте автомобильные шины, тогда как здесь-внутри, под медным небом с надписью Бар, маленький световой луч, 1ственный, отразившись от медленно, как часовой механизм, вращающегося шара варьете, на мгновение прикасается к последнему справа квадрату фриза над стойкой, к незавершенному 4хугольнику. / Эти сверхсветлые грозовые ландшафты, как целое, настолько неустойчивы, что их даже нельзя рассмотреть: не существующие, они суть Ничто, не более чем сигаретый дым на ветру – /

–Жить все равно что умирать, а умирать все равно что видеть сны – мы так или иначе всегда одиноки.

Как будто Чужак за короткий миг вспышки-снаружи додумал твои фантазии & облек их в твои же слова, те слова, которые сам ты пока не нашел. Но зато он их где-то отыскал и теперь с их помощью двинулся дальше. –Женщину, которую вы ждете, вы увидите не раньше чем через несколько дней. У нее нет времени, чтобы, после стольких-то лет, подчиниться вашей внезапной прихоти & проделать весь этот долгий-путь-сюда только ради примирения с вами. Ее профессия – барьер, остановивший уже не одного жеребца. В конце концов, согласитесь, кому как не мне это знать: мне (& тут он как балаганный=комедиант сделал паузу) – ее мужу. Разведшемуся с ней мужу. Чтобы уж все было ! ясно. (Последнюю фразу он повторил, холодно и резко, как если бы хотел, пусть & окольным путем, намекая на какую-то вину, дать мне !наконец понять, что происходит, заманить меня на ринг, и там, на навязанной мне боевой площадке, заставить стать его, Чужака, противником.) –Вы, кстати, можете без всяких колебаний почтить своим доверием то, что я сказал. (И, вдруг перейдя на суровый & жесткий тон:) –?!Думаете, мне больше нечего делать, кроме как тащиться в такую даль, только чтобы ?!вешать лапшу на уши вам – непременно именно !вам. (:Это, наверное, задумывалось как оплеуха; и действительно привело меня в чувство. Чужак заметил. Он возвращается к прежнему тону & иногда подчеркивает свои слова плавно-уютными жестами.)

Конечно, и прежде не требовалось больших усилий, чтобы поразить тебя или отвлечь, особенно когда виски выполаскивает наружу специфический вид жизнепраха – из тебя, в чьей совершенной внутренней пустоте можно обнаружить лишь немногие слова & тени людей, которые были выброшены на эту отмель потоком лет жизни-по-обязанности и которые, если их поднять и подбросить, какое-то время, подобно звучащим камешкам, катясь & перекувыркиваясь, наполняют шумом полости твоего внутреннего бытия.

–И только ради !этого сообщения, которое похоже на текст телеграммы & к тому же, как я невольно узнал от вас самих, предназначается – простите – вашему счастливому сопернику : ?!только ради него вы проделали столь долгий путь от – (Мои первые слова, осознанно обращенные к нему, толстому Чужаку; их недружелюбность должна удержать его от дальнейших попыток сближения.)

–Разумеется. (Прерывает он – с непонятным для меня удовлетворением – мою фразу.) –Разумеется, Мойдруг. Ради !этого 1 сообщения, предназначенного моему счастливому сопернику, я и проделал столь долгий путь от – (Передразнивая мою речь, он игриво & с-излишней-развязностью – может, чтобы создать у меня впечатление, будто он пьян, – взмахивает рукой : Однако уголком глаза я замечаю, что он, щелкнув пальцами, подает знак бармену, очевидно, касательно новой порции напитков; и жест этот настолько мимолетен, естественен и подразумевает столь полное единодушие с тем, к кому обращен, что человек посторонний, даже и заметив его, тотчас бы снова забыл. К тому же я сразу опять слышу голос толстого:) –Впрочем, к нашему разводу вы & тот роман, который вы завели с моей женой, не имеют ни малейшего отношения. Вы были так любезны, что все это время развлекали мою жену, тогда как я обеспечивал ее материальное содержание. Предпосылаю эту информацию нашему сегодняшнему совместному вечеру, чтобы вы могли воздержаться от угрызений совести или от ощущения торжества надо мной – в зависимости от степени убожества вашего характера.

И опять при 1м глотке новой порции виски – холод, и опять во внутренностях – вспышка тонких внутренних проволочек, и пурпурно светящиеся инверсионные следы в голове – : но на этот раз – никакого затухания после, ни приятного содрогания в тепле : !теперь – только усиление, сохранение жара, как если бы постоянный ветровой поток вновь и вновь раздувал это жаркое облако, и уже нет мягко-коричневого света в баре : огненные брызги от лампионов над стойкой, сотни мельчайших