прошлого, в которой обретается Все & в которой Ничего нельзя обрести. Кроме, разве что, тоски по утраченному. Может, вы понимаете, шо мы имеем в виду, мы не умеем это как следоват выразить. – –И вот, когда мы наконец вышли из своего укрытия – ведь от него не исходило никакой угрозы, это видел любой ребенок, – & он нас заметил, он, как бы это сказать, отреагировал словно школьник: робко, смущенно & неуклюже спросил нас, имеем ли мы шо-нибудь против того, что он здесь поселился; он !тотчас же, быстро прибавил он, исчезнет отсюда, если его присутствие кому-то мешает, если он посягнул на чью-то собственность; & тут он принялся болтать о каких-то юридических пара-графах, о собственности & собственниках, имуществе и реституции имущества; сказал, шо он мог бы нам помочь, мог бы защищать наши права, как он выразился, если мы – –!Безумец, !безобидный дурак. Это для нас было очевидно, тогда. Мы можем вздохнуть свободно, подумали мы. Если б мы знали, !шо нас ждет впереди, дыхание застряло бы у нас в глотке….. – –Он вдруг осекся посреди фразы – так бывает со всеми, кто слишком долго жил 1 & разговаривал только сам с собой : Потом, как бы вам объяснить, таким затворникам приходится заново осваивать нормальную речь, и !беда, когда !эти шлюзы !открываются. – –Он начал выспрашивать у нас всю нашу подноготную, все семейные обстоятельства, кто где с кем & когда, короче: Обо всем, шо имеет к нам хоть малейшее касательство, он нас заставил рассказать ему во всех подробностях – :Только позднее нам пришло в голову, шо он о себе !ничего не рассказал: !мы даже не узнали его имени. Тут-то мы и пожалели о своей наивности :!Ежли он такой пройдоха, сказали мы себе, ежли мошенничает с земельными участками и хочет нас облапошить, то ессь: отнять у нас 1ственное, чем мы еще владеем: нашу жалкую недвижимость….. – –В обчем, мы не стали больше его навещать, предоставили его самому себе в этой его глуши. Решили: либо он сам придет к нам & выпустит кота из мешка, либо загнется там-снаружи среди сорняков. Но в итоге не произошло ни того, ни другого : он не пришел к нам & он не загнулся. Он оставался, где был с самого начала: здесь, в грязи & отбросах, среди руин….. Шо ж, мы о нем и не вспоминали. – –До той самой ночи, когда в ПОЛОСЕ ОТЧУЖДЕНИЯ взлетели на воздух горящие бочки….. – –Тут мы, конечно, снова о нем вспомнили и явились сюда, как явились теперь и вы. И нашли его все еще здесь снаружи, но – как бы вам объяснить – с ним чтой-то произошло за это время – –Он соорудил себе внутри руины, где все еще обитал, дополнительное укрытие, если хотите, руину в руине. Туда он и удалился, как если бы опасался, шо, ежли останется где был, здесь-снаружи, мир будет слишком наседать на него. – – Понимаете, это как если бы он был зверь в зоопарке, который уползает в темноту клетки, чтобы там, невидимый и забытый всеми, он мог наконец спокойно !издохнуть. Он будто постепенно скукоживался, больше и больше окоченевал. – –Мы, как и в прежние посещения, на этот раз тоже принесли ему поесть & попить. Но ишо прежде, чем мы ступили в руину, до нас дошло: !Тут чтой-то не так. Дело было не только в запахе, в этом затхло-сладковатом запахе мертвечины, который, словно острие ножа, вонзался в горько-сладкий запах цветущих трав; и не в роях мух….. низвергавшихся на нас подобно водопадным струям, – это было, как вам сказать, это было предчувствие смерти, которое, вроде черного дыхания….. исходило из проклятого места. И когда мы все-таки вступили в его убежище внутри руины, освещая дорогу карманными фонариками – –Мы-таки !нашли его, притаившегося в вязкой тьме посреди всей этой гнили и засохшего дерьма: ! сперва глаза : огромные, они сияли черным лихорадочным блеском на грязном лице, уже не имевшем ничего общего с тем его лицом, которое мы знали, – волосы спутаны и всклокочены, как будто каждая прядь превратилась в копье – исхудалое тело, почти как у мумии, покрыто лоскутьями прежней его одежды, как афишная тумба остатками афиш – –Как вам объяснить, было что-то ночное, что-то чудовищное & кошмарное в этом явлении, как если бы вы увидели оголодавшую, одичавшую кошку, которая кажется олицетворением всех хищных-зверей. – –И в добавление ко всему его !голос: хриплый, каркающий поначалу, как будто голосовым связкам приходится заново привыкать к непомерному усилию говорения, к этой ненужной для него, в такой глуши, деятельности – –И все-таки голос звучал, пусть и тихо, почти как нежный шепот, будто боялся кого-то разбудить. Все это так не соответствовало внешности опустившегося дикого человека, который весь был кожа&кости….. Некоторые фразы он заканчивал нараспев – мы старались подавить смех, потому шо, как бы вам объяснить, мы тогда думали, каждая минута может оказаться для него последней, судя по его виду, и не хотели смеяться над умирающим, уже лежащим на смертном одре….. – –Но тут наконец он начал рассказывать о себе….. – –Делиться воспоминаниями об одной женщине….. – –И казалось, из воспоминаний он черпает новые силы: голос его окреп, глаза светились теперь другим, живым блеском – понимаете, как если бы эта женщина….. прямо на наших глазах, в этом укрытии посреди руины, благодаря его словам вновь возродилась к жизни, обрела человеческий облик – –
–Вновь и вновь только об этой женщине….. И ведь она даже !не была его женой. – –Она жила на Западе, это, по крайней мере, мы поняли, & была замужем за одним типом, который занимался темными делишками. Так он нам рассказал. Они оба, он и женщина, в ту пору, когда еще стояла берлинская Стена и он сам еще жил на-Востоке, время-от-времени встречались в Восточном Берлине. Так вот, он тогда работал юристконсультом в одной восточноберлинской больнице, и самое смешное, что он впервые познакомился с этой женщиной благодаря грязным аферам ее мужа. Так чаще всего и бывает: на старой навозной куче расцветает что-нибудь новенькое. – –Тем не менее, сказал он нам, пути его самого и: этого мужа за все время ни разу не пересеклись. Может, муж намеренно его избегал. Кто знает. Во всяком случае, очевидно, он всегда сперва посылал жену….. И их постельные истории положили конец этой песне. Но какие темные дела тут творились, он даже не догадывался. Может, он вообще слишком мало знал. – –Больница осуществляла исследовательский проект, рассказал он однажды, & нуждалась в западном оборудовании. Он предполагал, шо, дабы заполучить это оборудование, на Запад продавали – за бесценок – плазму-крови и органы-для-пересадки, то есть занимались мерзейшим видом современной работорговли, как он однажды выразился. Видимо, его вскоре отстранили от этого-дела – самое позднее тогда, когда он подал заявление на выезд. !После, конечно, он ничего уже узнать не мог. И ему еще подсунули !свинью, чтобы не улизнул за границу….. потому что кое-что о темных делишках между Востоком….. & Западом….. он все-таки знал. Как бы то ни было, эта последняя западно-восточная-сделка не состоялась, застряла на полпути. Може, кто-то-1 проболтался. – –Но шо осталось от всего цирка: он, юрисконсульт с-Востока, & она, чужая женщина с-Запада. И, рассказал он нам, она даже хотела обеспечить ему шанс нового- начала-на-Западе, как только ему удастся добиться разрешения на выезд – – Однако, и мы-все это прекрасно знаем, как бы осторожно ни вел себя человек, рано или поздно, в силу ли глупой случайности или из-за 1 неловкого слова: вся конспирация летит к чертям & то, шо пытались скрыть, выходит наружу. Это верняк. И, несомненно, нечто подобное случилось с ними двумя. – –Видимо, у мужа поездки евойной жены в Восточный Берлин, продолжавшиеся и после того, как дело с больницей провалилось, начали вызывать подозрения – :Так или иначе, с любовными отношениями произошел облом, как прежде – со «сделкой века». А об обещанной помощи-на-Западе вообще уже речь не шла. И чем больше приближался срок его выезда, ведь свое заявление он не забрал, тем больше она, эта женщина, отдалялась от него….. – –Или: !вынуждена была отдаляться, потому шо, могёт быть, муж обо всем догадался & держал теперь жену под замком. С этого места его объяснения всегда становились чрезвычано запутанными. – –Особенно когда он рассказывал о своей последней попытке увидеться с этой женщиной. Попытке,
