так рассержен этими событиями, что стал умолять нас взять его с собой, чтобы дать такого рода людям достойный урок. Разумеется, мы отвергли его просьбу. Большой помощи он нам не принес бы, не говоря уж о том, что на ранчо его трудно было бы заменить.
Погребение состоялось в тот же вечер, при участии священника, доставленного из Монтевидео. После этого мы попрощались с милыми обитателями ранчо. Хозяин помог нам посуху переправиться через реку, поскольку возле берега у него была припрятана лодка, которую человеку стороннему не так легко было заметить. Я обещал ему обязательно заглянуть, если снова окажусь в этих краях.
На том берегу Рио-Негро нашим проводником стал Брат-Ягуар. Он считал, что знает местность лучше владельца асиенды и, конечно же, лучше, чем йербатеро. Так оно и было.
Луна светила так ярко, что путь было видно прекрасно. Мы проезжали мимо ранчо, эстансий и асиенд; иногда в стороне мелькали небольшие селения, названия которых я тут же забывал. К рассвету мы одолели немалое расстояние. Хозяин эстансии выбрал для себя и йербатеро лучших лошадей, под Братом- Ягуаром лошадь тоже была отменная, хотя по ее виду сказать этого было нельзя. Моя гнедая тоже исполняла свой долг. Мы с монахом, конечно, поменяли лошадей на ранчо и опять взяли своих. Настало время дать им немного отдохнуть, кроме того, надо было напоить животных. Йербатеро сочли все это ненужным. Они сказали, что, если мы загоним наших лошадей, получить новых не проблема. Но я настоял на своем, поскольку лошади тоже твари Божьи, и любой хороший наездник относится к животному как к самому себе.
Мы огляделись в поисках места, где могли бы спешиться. Чуть правее, в стороне от нашего пути, мы увидели, как поднимается легкий, тонкий дымок. В воздухе запахло гарью.
— Там расположена молочная ферма, — промолвил Брат-Ягуар. — Мне кажется, мы должны уже видеть ее отсюда, вот только дым меня настораживает. Ладно, надеюсь, что с добрыми людьми худа не приключится!
— Вы знаете хозяина? — спросил я.
— Да. Один пожилой сеньор с очень достопочтенной сеньорой; у них один-единственный сын и четыре гаучо. Он славится своими лошадьми и дорожит ими. Место здесь уединенное, в округе нет ни одного селения. Неужели его дом сгорел? Поехали туда!
Через несколько минут мы увидели пожар. Стены уже рухнули, и груда развалин еще слегка дымилась. Загоны были пустыми, лишь вдалеке мы увидели корову, наверное убежавшую от дыма. Лошадей же мы не увидели ни одной.
— Совершено нападение! — воскликнул монах. — Неужели здесь побывали люди с болас?
— Почему вы так решили? — спросил я.
— Потому что не видно животных.
— Они бежали из пожара.
— О нет. Взгляните же на эти изгороди из кактуса; сюда не сунется и самый дикий бык. Они не сами ушли отсюда, их выгнали. Видите, ворота открыты. Я подозреваю худшее.
Когда мы подъехали туда, то увидели, что все выгорело до основания. Подобрав несколько жердей, мы принялись шарить ими в горячем пепле и, к нашей радости, не обнаружили человеческих останков.
— Нам надо продолжить поиски, — сказал монах. — Сперва заглянуть в загоны.
Йербатеро направились в дальние загоны, остальные же, спешившись, осмотрели ближайшие. Вскоре йербатеро, судя по их крикам, кое-что нашли. «Кое-что» — это были несколько пленников, которых с помощью лассо крепко-накрепко привязали к колючей изгороди. То были старый владелец фермы, его жена и трое гаучо. Все они поранились о колючки, причем первые двое были очень измождены. Прежде всего им требовалась вода. Вблизи от дома находился колодец с журавлем, подобные можно часто видеть в венгерских степях. К нему мы доставили всех пятерых. Их пришлось скорее нести, чем вести. Пожилые хозяева были без сил, даже крепкие гаучо передвигались уже с большим трудом. Они собирались рассказать нам, что произошло, но мы попросили их помолчать и сперва набраться сил.
Вода возымела желаемое действие. Хозяева молча сидели и печально взирали на развалины дома, не произнося ни слова. Старик временами лишь глубоко вздыхал, а жена его потихоньку плакала. Однако к трем их пеонам или гаучо скоро вернулась способность гневно сотрясать воздух самыми крепкими выражениями. Только присутствие в наших рядах монаха удерживало их от чрезмерной грубости.
— Пожалуйста, поменьше проклятий! — сказал он. — Делу это не поможет. Вы здесь, наверное, недавно появились, что-то я вас прежде никогда не видел. Но хозяева знают, что я помогаю людям при малейшей возможности.
— Помощь? — улыбнулся один из гаучо. — Какую помощь? Дом сожгли, лошадей наших всех увели.
— Кто это был?
— Банда грабителей, которые выдавали себя за солдат, верных правительству.
— Именно их мы и разыскиваем. Куда они направились?
— Не знаем. Отсюда они поехали на юг.
— Когда они прибыли сюда?
— Должно быть, позавчера ночью. Когда мы проснулись, они уже расположились недалеко отсюда. Они хотели купить лошадей.
— То есть украсть?
— Естественно! Вроде бы с ними был один или, может, даже несколько пленников. Они держали их связанными и выдавали за государственных преступников.
— Это страшная ложь!
— Нам пришлось поверить им, хотя молодой сеньор стал с ними спорить и потребовал их немедленно освободить.
— Ваш молодой сеньор? — продолжил расспросы монах.
— Нет, сеньор Хосе Монтесо с эстансии Дель-Йербатеро. Он прибыл из Санта-Фе вечером и на следующее утро собирался ехать домой.
— Это мой сын! — пояснил Монтесо. — Я — владелец этой эстансии. Расскажите нам все подробности! Мы уже знаем, что мой сын и мой брат схвачены этими людьми. Но мы их освободим.
— Возьмите и нас с собой, мы хотим отплатить этим парням за все, что они нам сделали.
— Нет, так не пойдет, вы сейчас еще очень слабы, к тому же нужны здесь. Вам нельзя бросать своих господ на произвол судьбы!
— Вы правы, сеньор. Тогда отомстите за нас!
— Обещаю. Но мне надо непременно узнать обо всем, что здесь приключилось. Вы знали моего сына?
— Вечером он сказал нам, кто он. Он хотел отправиться в путь на рассвете. Поэтому, когда забрезжило, мы его разбудили. Он вышел из дома и увидел, что его дядя в плену у этих людей. Он тотчас потребовал его освободить, но кончилось тем, что его самого схватили.
— Вы не смогли этому помешать?
— Мы? Четверо мужчин и женщина против полусотни таких вояк! Нас здесь четверо гаучо. Четвертый вместе с нашим молодым сеньором уехал в Сальто. Мы люди слишком слабые, да и вообще не знали, кто там был прав.
— Хорошо, дальше!
— Пленников поместили в комнату, там с ними о чем-то разговаривали тайком. Потом у нашего сеньора попросили письменный прибор и бумагу. Письмо написали. Я думаю… писал его старший сеньор. А потом трое, один из них представлялся лейтенантом, поехали с этим письмом. Я слышал, как майор крикнул ему вдогонку, велел поторапливаться, чтобы добраться до места назначения еще к обеду. Куда они поехали, мы не знали.
— На мою эстансию. Письмо было адресовано мне. Что случилось потом?
— Потом эти люди велели дать им быка, которого они забили. Весь день они оставались здесь и заявили, что будут ждать еще и всю ночь. Но наш сеньор этим грубиянам не поверил. Ночью они легко могли уехать, не заплатив за быка. Поэтому вечером, перед тем как уйти на покой, сеньор попросил у них деньги. Но они посчитали это оскорблением и потребовали, чтобы он извинился, а когда он отказался, напали на него.
