близко, то, нацелив на плотогонов ружья, можно обойтись без всякой платы — заставить их причалить. Конечно, тогда на другой берег они высадятся гораздо ниже по течению. Но все равно, я считаю, что для этих людей плот — единственное средство, и потому я удивлюсь, если они не…
В этот момент я замер от удара в грудь. Наклонившись, я обнаружил стрелу… торчавшую в моей охотничьей куртке.
— Продолжайте! Что вы хотели сказать? — спросил Монтесо.
— Ложитесь! — крикнул я, припадая к земле.
Остальные последовали моему примеру.
— В чем дело? — спросил монах.
— В нас стреляют.
— Разве?
— Стрелы не услышишь!
— Dios! Как вы заметили?
Я вытащил стрелу из одежды и протянул ему.
— Cielo mio![111] — испуганно воскликнул он. — В вас попали?
— Только в куртку.
— Вы уверены?
— Да. Под ней еще кожаная рубашка. Стрела не пробила ни куртку, ни тем более рубашку. Вот главная ценность одежды из кожи.
— Сеньор, не будь вы так одеты, вы бы через пару минут были покойником! Стрела отравлена. Я прикажу этому человеку не стрелять!
— Разве вы знаете, кто стрелял?
— Здесь такие стрелы есть лишь у одного человека, у Педро Уйнаса. Да, он опаснее, чем я думал. Стреляет в людей, которые ему не сделали ничего плохого.
Монах негромко свистнул, свист напоминал голос зуйка.
— Это сигнал? — спросил я.
— Да. Теперь он знает, что стрелял в друга. Все, кто имел с ним дело хотя бы раз, знают этот сигнал. Если не застают его дома, то ищут с помощью этого свиста.
— Вы думаете, он придет к нам?
— Прибежит. Он в ужасе от того, что обрек своего друга на смерть.
— Где же он может прятаться? — спросил владелец эстансии.
— Там, откуда нас хорошо видно. Ага, слышите?
С той стороны болота раздался точно такой же свист, какой издал монах, только очень тихий, осторожный.
— Это индеец? — спросил я монаха.
— Да.
— Ответьте ему, но тоже тихо! Люди с болас где-то близко.
— Откуда вы знаете?
— Он свистнул очень тихо. Это неспроста.
Он поднялся с земли и повторил сигнал чуть громче.
Из-за деревьев выступила фигура. Человек махнул рукой, а затем скрылся. Расстояние равнялось примерно пятидесяти шагам. Вот с какой дистанции стрелял индеец!
— Он придет, — сказал монах. — Раньше я не знал, что он способен на убийство. Но в чьих интересах он действовал, своих или чужих?
Индейцу пришлось идти окольным путем, обходя болото. Вскоре мы увидели, что он приближается, виновато опустив голову.
— С какой стати ты стрелял в нас, Педро? — окликнул его монах, когда индеец подошел к нам.
Тот испуганно ответил:
— Стрела попала в кого-нибудь?
— Да.
— Dios! Погиб человек!
— К счастью, нет. Стрела попала этому сеньору в грудь, но не пробила его кожаной одежды.
— Кожа? Ах! О! Тогда…
Он замолчал.
— Продолжай! Что ты хотел сказать? — спросил монах.
— Ничего, я просто очень испугался.
Но я понял, что он хотел сказать. Он не был поражен тем, что я носил кожаную одежду, а тем, что здесь оказался человек в ней. Значит, кто-то ему уже рассказывал обо мне. Брат-Ягуар неверно истолковал его растерянность и продолжил свои увещевания:
— Ты испуган? Но это не спасло бы сеньора, если бы стрела попала в него. Педро, Педро, не думал я, что ты убийца!
— Я — убийца? О, Брат, как тяжело вы меня оскорбляете!
— Ты же не станешь утверждать, что не стрелял в нас?
— Нет. Но я не знал, что здесь люди!
— За кого же ты нас принял?
— За обезьян. В Уругвае есть обезьяны, и немало.
— За обезьян! — возразил монах. — Принять людей за обезьян? И ты хочешь, чтобы я поверил в такую чушь?
— Это луна голову морочит. Вы сидели все вместе, как обезьяны обычно сидят.
— Значит, твои глаза стали видеть хуже, чем раньше. Впредь будь повнимательнее!
Брат-Ягуар повысил голос, и индеец перебил его:
— Тсс, Брат… Не так громко, не так громко!
— Почему?
— Потому что ночью у реки опасно говорить громко.
— Тут кто-то есть?
— Никого. Но уже несколько дней в этих местах рыщет пара ягуаров. Я уже знаю, им надо человечины, но мы их не боимся. Педро и Дайя умнее, чем ягуар.
— Я тоже его не боюсь!
— Я знаю это. Вас ни один ягуар не тронет, но с вашими спутниками он не посчитается. Поэтому давайте говорить тише, чтобы не потревожить его.
Этот индеец был не прост. С людьми с болас он ладил, с братом Иларио тоже дружил. И предавать он не хотел ни тех, ни других.
— Пускай эти ягуары приходят! — сказал монах. — Мы их обоих не боимся. Но все же ты прав: не нужно говорить громко. Садись! Мне надо тебя кое о чем спросить.
Индеец нехотя повиновался и предложил:
— Не посидеть ли нам где-нибудь в другом месте, Брат?
— Нет, мы останемся здесь, — ответил монах.
— Но я знаю другое место, получше!
— Нам и это нравится. Откуда ты идешь?
— С охоты.
— Но ты же без добычи. Впервые в жизни…
— Я оставил добычу на той стороне, я надеялся подстрелить там обезьян.
— Вот как! Но ты очень поздно вышел, ведь Дайя…
Добрый Ягуар был хорошим монахом, но вот следователь, законник из него получился не очень проницательный, по крайней мере, в эту минуту он был не на высоте. Он чересчур доверял индейцу. Педро Уйнас, возможно, и не желал нам зла, но и не хотел выдавать наших врагов. Брата-Ягуара и других ему, пожалуй, удалось бы перехитрить, ведь монах, святая душа, сам подсказывал ему ответы или, скорее… задавал вопросы, которые помогали уловить нечто невысказанное. С этим ушлым малым надо было вести
