— Восемь человек с плота, который после обеда причалил к полуострову и остановился здесь на ночь.
— Странно, что он прибег к силе. Им нужно было всего лишь заплатить.
— Дело не в деньгах, а в сроках. Он не знает, когда переправится на тот берег, завтра или попозже. Он кого-то поджидает, а плотогоны не хотят ждать.
— Среди пленников Кадеры есть иностранцы?
— Двое.
— Из какой они страны?
— Не знаю. Они говорят на какой-то мешанине из испанского и еще одного, непонятного мне языка.
— Как они одеты?
— Они в синем, почти как моряки. У одного шляпа с такими широкими полями, каких я никогда не видывал. Именно он настолько язвительно отнесся к майору, что тот пришел в ярость. Оба иностранца отбивались, как слоны, они еле утихомирили их.
— Молодцы! Мы их освободим.
— Это невозможно!
— Подумаешь! Пленников десять человек, нас — восемь человек, да еще вы…
— Я помогу вам, сеньор!
— Итак, девятнадцать против пятидесяти, не такое уж плохое соотношение. Впрочем, вы не должны лишиться обещанного вам золотого, так как…
— Да, он не должен лишиться его, — вступил в разговор Монтесо. — Если удастся освободить моих брата и сына, я выплачу Педро Уйнасу десять золотых.
— Правда, сеньор? — спросил индеец. От радости он заговорил гораздо громче, чем требовала осторожность.
— Да, я заплачу вам даже двадцать золотых!
— Как здорово! Но вы сдержите слово?
— Клянусь честью.
— Сеньор, вы примете мою помощь?
Вопрос был адресован мне. Поэтому я ответил:
— Да, но при условии, что вы будете точно следовать моим указаниям.
— Конечно!
— Может быть, вам придется играть главную роль в нашей операции. Опишите нам место, где находятся пленники! Скажите, какой длины и ширины полуостров Каймана?
— Две сотни шагов в ширину и, пожалуй, вдвое больше в длину.
— Деревья там есть?
— Только деревья. Кустарника не осталось. Плотогоны вырубили весь подлесок.
— Где выставлены посты?
— У основания полуострова расставлены четыре солдата, каждый в пятидесяти шагах друг от друга. Поэтому с берега туда не проберется никто, вдобавок светит луна. Прокрасться туда могла лишь моя Дайя. Она скользит как змея.
Мне не хотелось прибегать к услугам индеанки, и я ответил:
— Я тоже справлюсь с этим и…
— Вы? — перебил он меня. — Не может быть, сеньор!
— Он куда лучше справится с этим, чем Дайя, — подтвердил брат Иларио.
— Они разожгли там костер? — спросил я.
— Даже два. Жарят мясо.
— Краденое мясо. А где находятся пленники?
— Их привязали к деревьям, подальше друг от друга, чтобы они не могли переговариваться украдкой. Но майор сказал, что для большей безопасности отправит их на плот. Вот было бы скверно для нас, да?
— Так. Необходима разведка. Я пойду.
— Сеньор, вас непременно схватят! — воскликнул индеец.
— Ерунда! Никто не посмеет схватить человека с двумя револьверами и двенадцатью патронами в придачу. К тому же одежда незаметна среди тростника.
— Ладно, я не могу вам что-то запрещать, но боюсь, попадете вы в беду. Да своих товарищей тем самым выдадите.
— Вот об этом не беспокойтесь. Проводите меня до того места, откуда виден полуостров, и все.
— Повинуюсь, но я вас предупредил.
Индеец проводил меня. Теперь я знал, что могу ему доверять, но все-таки следил за каждым его движением. Мы прошли короткой, довольно заболоченной тропой; затем остановились на берегу залива, разделявшего оба полуострова. Я отослал проводника и осмотрелся. Меня укрывал куст мимозы. Плот, очевидно, находился с той стороны полуострова. Сам полуостров полого спускался к воде. Под темными вершинами деревьев подрагивали сверкающие блики от обоих костров. Людей я не увидел.
У меня было два варианта. Один — двигаться вдоль берега. В этом случае мне пришлось бы оказаться рядом с первым постом. По второму варианту я должен был двигаться через камыши и кустарник параллельно линии берега, но на некотором расстоянии от него. Эта дорога была не столь опасной, и я выбрал ее.
Дистанцию в первую сотню шагов я преодолел ползком, что не составило труда. Вскоре я достиг основания полуострова. В тридцати шагах от себя я увидел человека, прислонившегося к дереву. Это был первый часовой.
Теперь я полз осторожнее, уже видны были второй часовой, третий, четвертый. По их опущенным плечам было понятно, что стоять на посту им страшно не нравится.
Я спросил себя: удастся ли мне прокрасться между ними? И ответил, что ничего другого мне не остается. Самое опасное началось потом, когда я миновал их. Те, кто сидел у костра, непременно бы заметили меня. Поэтому я предпочел двигаться ползком, пока не увидел плот. Плот располагался по ту сторону полуострова; два якоря держали его с разных концов. Один упирался в мысок, окруженный с трех сторон водой, другой — в противоположный берег. Получался треугольник, стороны которого составляли берега заливчика и плот; последний оказался довольно большим. Посредине его была сооружена дощатая будка, возле которой стояли два человека. Пока я наблюдал за ними, они медленно удалились от будки и пошли в мою сторону. Хотели ли они (или один из них) сойти на берег? Мне нужно было действовать, и немедленно.
Я быстро прополз вперед, а когда вышел из поля зрения четвертого часового, встал и помчался параллельно берегу, стараясь не попадаться на глаза тем двоим.
Добравшись до того места, где задний край плота упирался в берег, я пригнулся и подполз поближе. Здесь были заросли из камыша и высокой степной травы. Мне удалось спрятаться в них. От плота меня отделяло самое большее пять шагов.
Я оказался там в самую нужную минуту. Едва я успел укрыться, как оба человека подошли к краю плота.
Один из них оказался майором! Он хотел покинуть плот и направиться в сторону полуострова. Второй, судя по его позе, собирался остаться на плоту. Возможно, он охранял его.
Майор, достигнув берега, остановился и произнес:
— Итак, пусть до утра пленные будут привязаны к деревьям. Ты присмотришь за часовыми. Если хоть один убежит, схлопочешь пулю. Сообщи на том конце плота!
Человек повернулся и направился в дальний конец плота. И тут я подумал: а что, если напасть на майора?
Я оглянулся. Так, с полуострова ничего не заметят. Единственным свидетелем мог оказаться сообщник майора. Но по его торопливой походке я понял, что оборачиваться он не будет. Задумано — сделано. Я молнией метнулся из зарослей камыша и одним махом очутился за спиной у майора.
Он обернулся. Луна осветила его лицо. Он сперва побледнел, затем побагровел, пошатнулся, попытался закричать, но не проронил ни звука. Наконец из его раскрытого рта донеслось какое-то
