бормотание. Я быстро выхватил платок из кармана и затолкал его ему в рот. Так же стремительно я достал лассо и обвил его руки, повисшие словно плети. В конце концов способность сопротивляться вернулась к нему, но слишком поздно. Руки его были уже крепко скручены моим лассо и прижаты к бокам.
— Не шевелитесь, сеньор, — угрожающе зашептал я, — а то проткну вас ножом. У вас, я вижу, новый мундир, жаль, что и этот я могу попортить. Извините, но мне нужна тесьма, чтобы перетянуть кляп.
Я оторвал полу его новехонького мундира и ножом отрезал от нее полоску. Потом завязал майору рот, чтобы он не мог языком вытолкнуть кляп.
Впоследствии я часто удивлялся тому, что этот человек не предпринял ни малейшей попытки от меня убежать. Достаточно ему было прыгнуть на плот, и солдаты увидели бы его. Но он так и не шевельнулся, хотя ноги у него не были связаны. Ужас, видно, парализовал его волю. Я достал нож, взял майора за руку и промолвил:
— Вперед, сеньор! И никаких возражений! Даю вам слово, что вы почувствуете мой клинок тотчас, как только хоть на миг перестанете повиноваться.
Я подтолкнул его. Он застыл на месте, опомнился, значит.
— Марш, иначе заколю! — пригрозил я.
Я снова толкнул его, но он не подчинился. Тут же я вонзил ему нож в плечо, в наименее опасное место. Называйте это, если хотите, жестокостью, но что мне оставалось? — речь шла о моей собственной жизни.
Это помогло. Он побежал даже быстрее, чем нужно. Естественно, я не повел его сразу к полуострову, а сперва безопасности ради удалился от него. Впрочем, нельзя было заходить очень далеко, там была топь, я лишь старался держаться как можно ближе к ней. Кроме того, я отобрал у майора саблю и выбросил ее в заросли камыша, чтобы позвякиванье клинка не выдало нас. Затем мы двинулись вперед.
Вот уже всего в сорока шагах от нас был часовой. Майор напрягся, но я крепко обхватил его и приставил нож к груди.
До меня донесся запах жареного мяса. Послышался чей-то крик:
— Эй, тут жаркое есть!
Все побежали к костру, и часовые тоже. Один из них прихватил свое ружье, прочие же прислонили свое оружие к ближайшим деревьям.
Рискнуть или не стоит? В этот момент я мог освободить нескольких пленников.
В такие минуты нельзя колебаться. Решил — делай! Я сорвал с майора портупею, скрутил ему ноги и бросил его наземь. Затем я помчался на полуостров.
Люди, теснившиеся возле костров, загородили свет, и я, по счастью, оказался в тени. Помощь я мог оказать лишь двоим, остальные были слишком далеко. Перерезав ремни, я приказал этим двоим как можно быстрее бежать вслед за мной и повернулся.
Они устремились за мной, и, честное слово, в руках они сжимали ружья часовых — какие хладнокровные!
— Heigh-day![115] Que alegria! [116] — на английском и испанском сказал один из них, когда они подбежали ко мне. — Здорово было! Я смотрю, вы идете. Потом крикнул шкиперу, чтоб тот взял старое ружье, прислоненное к дереву. Чудом спаслись. Куда теперь, сэр? Кто вы и откуда вы будете, сеньор?
Мне показалось, этот голос я когда-то уже слышал, но мне некогда было раздумывать над этим. На говорившем была панама с очень широкими полями, скрывавшими его лицо. На ходу я ответил:
— Следуйте все время за мной, и побыстрее!
Я не стал тратить время, чтобы развязать ноги майору, а просто перерезал ремень, поставил его на ноги и опять подтолкнул.
— Черт побери! — воскликнул обладатель огромной шляпы. — Это же мошенник-генерал. Славную рыбку вы поймали. Надо отбуксировать ее в гавань!
Он схватил майора за другую руку, и мы двинулись вперед вдвое быстрее. Наконец мы достигли укрытия, где меня ждали мои спутники.
Увидев вместо одного человека четырех, они встревожились, вскочили на ноги и схватились за оружие.
— Сидите, сеньоры! — крикнул я им. — Вам нечего бояться. Это я!
— Вы? Слава Богу! — ответил брат Иларио, выступая навстречу. — Мы очень беспокоились о вас. Кого вы ведете?
— Двух бывших пленных и одного новоявленного пленника.
— Оба чужеземца с того плота! — воскликнул индеец.
— Майор! — воскликнул монах.
— Да, майор, — ответил я. — Я попросил сеньора нанести вам визит, но, предполагая, что он не сразу согласится на это, связал его.
— Мы победили, мы победили! — ликовал владелец эстансии. — Теперь осталось обменять моего брата и моего сына на этого человека!
— Не так громко, сеньор! — попросил я. — Нам еще рано обнаруживать свое присутствие. Я думаю, этих троих будут искать и здесь легко сумеют найти. Педро Уйнас, где бы мы смогли разжечь костер и провести ночь?
— Пойдемте! Как я рад, что все так удачно вышло!
Он повел нас через заросли камыша, по болотной зелени, сквозь густой кустарник. Мы очутились на поляне, где, к нашему удивлению, паслись наши лошади. Пока меня не было, мои товарищи рассказали Педро обо всем, в том числе и о том, что мы побывали у его жены и поручили ей наших лошадей.
Поляна отлично подходила для ночлега. Со всех сторон ее укрывал кустарник, сверху нависала густая листва. Здесь протекал небольшой ручей, мы могли развести огонь, чтобы прогнать надоедливых мух.
Едва костер разгорелся, как владелец шляпы бросился ко мне с криком:
— Heavens![117] Да может ли такое быть? Это вы, Чарли, вы? Я хочу вас обнять, хочу вас обнять! Скорее, скорее!
Он сорвал с себя шляпу и так крепко обнял меня, словно пытался раздавить.
Это был старина Тернерстик, капитан Фрик Тернерстик, настоящий морской волк и полиглот, мой давний знакомый, с которым мы познакомились в Китае! Мое изумление было велико столь же, сколь и радость от неожиданной встречи. Однако не время было отвечать на множество вопросов, которыми он засыпал меня. Я попросил его:
— Садитесь и подождите немного, капитан. Потом вы узнаете, что я здесь ищу. Сперва надо заняться насущными делами.
Он последовал моему призыву, хотя это стоило ему немалого труда. В первую очередь надо было заняться майором. Невдалеке от костра мы привязали его к стволу дерева. Я вкратце поведал, как мне удалось пленить офицера, а затем вытащил кляп у него изо рта, предупредив, что, если он хоть пикнет, тут же всажу в него нож.
— Однажды вы уже были у нас в руках, — продолжил я. — Вы поклялись отказаться от всяких интриг, и мы пощадили вас. Но вы нарушили свое слово, и на этот раз щадить вас мы не намерены. Вы сами во всем виноваты. Педро Уйнас, выньте у него все из карманов!
— Подлец! — прошипел майор, когда индеец опустошал его карманы.
Педро отвесил ему крепкую оплеуху и сказал.
— Это ты подлец! Теперь я знаю о тебе все! Скажешь еще хоть слово, и я череп тебе проломлю.
У майора были при себе часы, бумажник и кошелек. Часы я положил обратно в его карман, бумажник и кошелек открыл. В них было почти восемнадцать тысяч бумажных талеров. Я спросил сборщиков чая:
— Не могли бы двое из вас вернуться на сожженную алькерию?
— Для чего?
— Чтобы передать ее владельцу двенадцать тысяч бумажных талеров от майора Энрико Кадеры как компенсацию за ущерб, причиненный его людьми.
Мою просьбу были готовы исполнить все пятеро.
— Бросьте жребий! И еще скажите старому хозяину, чтобы прислал своих гаучо забрать украденных у него лошадей.
