Что-то словно кольнуло молодаго челов?ка подъ самое сердце; брови его бол?зненно сжались.
— Доигрался! проговорилъ онъ сквозь зубы по адресу отца, какъ бы съ нам?реніемъ осилить занывшее въ немъ чувство. И тутъ же перем?няя разговоръ:
— А куда вы меня пом?стите? спросилъ онъ: — въ комнату мою, бывшую рядомъ съ нимъ, я полагаю, теперь не удобно… Да и показываться-ли мн? ему — не знаю, право, промолвилъ онъ, задумавшись.
— Комнату твою теперь занимаетъ Настя… а ты, пожалуй, можешь въ ея бывшую, въ мезонин?, небрежно объяснила Антонина Дмитріевна, — я тебя туда проведу и скажу Наст?, она устроитъ какъ- нибудь…
— У меня, сказалъ помолчавъ Володя, — давно нам?чено одно м?сто въ дом?. Въ буфет?, въ углу за шкафомъ, люкъ есть, а подъ нимъ л?сенка въ пустой подвалъ: тамъ вина да варенье хранились, должно быть, въ пору барства… Ну, а теперь соломки охапку или с?нца натаскать туда, и преотлично будетъ на этомъ царскомъ лож? посл?днему изъ Буйносовыхъ, подчеркнулъ онъ со злобною ироніей. — У васъ все одна Мавра слугой?
— Въ дом? одна… Кухарка и прачка на кухн? живутъ…
— У Мавры д?вочка дочь… Ну, эта не выдастъ — н?мая! усм?хнулся онъ. — Такъ я вотъ тамъ поселюсь… Въ случа? чего шкафъ стоитъ только на люкъ надвинуть — и ищи меня подъ землей! проц?дилъ онъ, кривя губы.
— А искать будутъ?
И она пытливо вскинула на брата свои красивые и холодные глаза.
— Ну, веди, веди! нетерп?ливо возгласилъ онъ вм?сто отв?та, кивая на выходившее въ тотъ же садъ «черное крыльцо» дома, въ которому подходили они въ эту минуту.
Она, не торопясь, все съ т?мъ же пренебрежительнымъ выраженіемъ въ чертахъ, поднялась по ступенькамъ крылечка, прошла чрезъ пустую бывшую «д?вичью» и вывела брата въ длинный и широкій корридоръ, осв?щенный съ противоположнаго конца его стеклянною дверью, выходившею въ «танцовальную залу», уже знакомую читателю. Прил?пленная въ одной изъ ст?нъ этого корридора, крутая и почти совершенно темная л?стница въ два кол?на подымалась въ мезонинъ, состоявшій изъ четырехъ весьма просторныхъ комнатъ, отд?ленныхъ одна отъ другой тонкими досчатыми перегородками (въ предположеніяхъ строителя дома, майора Фамагантова, мезонинъ этотъ долженъ былъ служить «запасною половнной», предназначавшеюся для прі?зда гостей, или пом?щенія «гувернантокъ» и «учителей»; но половина эта такъ и осталась не отд?ланною ни имъ, ни его преемниками). Одна лишь изъ этихъ комнатъ, избравшая себ? въ жилище Антониной Дмитріевной, им?ла н?сколько жилой видъ. Она нашла средство оклеить голое дерево чистенькими обоями, обить полъ дешевымъ с?рымъ сукномъ, пов?сила ситцевыя занав?си на окна и кисейныя надъ кроватью, и вел?ла перенести сюда и отчистить и исправить все, что нашла еще годнаго въ мебельной рухляди дома. На ст?нахъ у нея выглядывали изъ золотыхъ рамъ кое-какія хорошія гравюры, на столахъ и комодахъ разставлены были иныя ц?нныя bibelots, полученныя ею въ даръ въ пору пребыванія ея въ Петербург? у тетки, графини Лахницкой, или поднесенные ей недавно «Ротшильдомъ de l'endroit», какъ выражался ея отецъ, Провомъ Ефремовичемъ Сусальцевымъ. Она теперь одна жила въ мезонин? — жила особнякомъ, выходя изъ своей комнаты лишь для прогулокъ и изр?дка въ об?ду внизъ (ей «претила» грубая кухня деревенской кухарки, и она по ц?лымъ нед?лямъ иной разъ питалась шоколатомъ, конфетами и страсбургскими пирогами изъ дичи и foie gras, которые привозилъ ей вм?ст? съ Maccou нов?йшихъ французскихъ романовъ, буквально поглощавшихся ею за одинъ прис?стъ, все тотъ же очарованный ею Сусальцевъ). Къ отцу заходила она разъ въ день, по утрамъ, «когда», по выраженію ея, «онъ былъ еще возможенъ», здравствовалась съ нимъ, обм?нивалась двумя, тремя словами (онъ самъ какъ бы смущался ея присутствіемъ, ежился и помалчивалъ,) и величественно удалялась въ свой «апартаментъ», гд? проводила ц?лые дни за чтеніемъ Габоріо, Зола е tutti quanti, и куда, кром? Сусальцева, котораго принимала она зд?сь «въ вид? особой милости», им?ла доступъ лишь Варюшка, дочь Мавры, н?мая, но шустрая д?вчонка л?тъ четырнадцати, спеціально забранная ею себ? въ горничныя, и которую она весьма скоро отлично ум?ла выдрессировать на эту должность.
«Непрезентабельнаго» брата, въ его «лохмотьяхъ и грязи», она, само собою, не сочла нужнымъ допустить въ это свое sanctum sanctorum, и повела его прямо въ отдаленн?йшую отъ своей, выходившую на дворъ, бывшую Настину комнату. Мебель зд?сь состояла изъ какого-то криваго стула, двухъ стульевъ и стараго дивана съ выл?завшею изъ-подъ прорванной покрышки его мочалой.
Молодой челов?къ такъ и повалился на этотъ диванъ, раскинувъ руки и упираясь затылкомъ въ его деревянную спину.
— Ну же и усталъ я! проговорилъ онъ, усиленно дыша и съ судорожнымъ подергиваніемъ лицевыхъ мускуловъ.
Онъ скинулъ фуражку; длинные, б?локурые волосы его, влажные и спутанные, разсыпались жидкими косицами по плечамъ… Была пора, еще недавно — это былъ цв?тущій красивый юноша, но ц?лый в?къ темныхъ д?яній и смертельныхъ тревогъ усп?лъ пройти для него съ той поры…
Что-то похожее на жалость промелькнуло на ледяномъ лиц? безмолвно взиравшей на него сестры:
— Я теб? сейчасъ Настю пошлю, сказала она и вышла изъ комнаты.
Онъ долго сид?лъ такъ, порывисто и тяжело дыша, съ раскинутыми руками и ощущеніемъ глубокаго физическаго изнеможенія. Онъ словно теперь только, достигнувъ «уб?жища», сознавалъ, до какой степени доходила его усталость… «Вздумайся имъ арестовать меня теперь, я бы, кажется, и пальцемъ пошевельнуть не могъ», проб?гало у него въ голов?.
Но за этою мыслью пронеслась другая. Онъ привсталъ, приподнялъ свой подрясникъ и вытащилъ изъ-подъ него два, подвязанные къ пёрекрещивавшимся у него черезъ плечи бичевкамъ, довольно объемистые холщевые м?шка съ какими-то повидимому бумагами или книгами.
«Куда бы припрятать это покам?стъ?» думалъ онъ, окидывая взглядомъ кругомъ себя.
Гулъ быстро подымавшихся по л?стниц? ступеней донесся до его слуха… Онъ первымъ побужденіемъ готовъ былъ подвинуть м?шки подъ диванъ, но тутъ же пріостановился:
— Это Настя!…
Это была д?йствительно она, запыхавшаяся, съ тревожнымъ волненіемъ въ чертахъ, въ выраженіи широко раскрытыхъ глазъ…
— Володя! чрезъ силу воскликнула она, переступая черезъ порогъ комнаты и не чувствуя себя въ силахъ произнести другаго слова.
Она быстро направилась въ нему, протягивая на-ходу руку… Ее подмывало кинуться ему на шею, прижаться головой въ его груди… Но она знала: онъ не любилъ «н?жничанья».
Онъ и точно удовольствовался короткимъ, товарищескимъ пожатіемъ этой сестриной руки и спокойно проговорилъ: «Здравствуй, не ожидала?» Но по блеснувшей на мигъ искр? подъ его в?ками она поняла, что онъ былъ радъ ее вид?ть, радъ въ самой глубин? своего существа.
Она, удержавъ руку его въ своей и сжимая ее безсознательнымъ движеніемъ, тихо опустилась на диванъ подл? него.
— Что? выговорила она только шопотомъ, неотступно глядя ему въ лицо.
— Что! повторилъ онъ дрогнувшимъ вдругъ отъ злости голосомъ, воззрясь въ свою очередь въ ея коричневые глаза:- по всей Россіи какъ зайцевъ пошли ловить…
— Но ты…
— Я?… былъ, да весь вышелъ.
— Это что же? не поняла она.
— Очень просто: взяли, да уйти усп?лъ.
Она похолод?ла вся, выпустила его пальцы:
— Ахъ, Володя!…
Онъ чуть не сердито дернулъ плечомъ:
— Ты что же думала, будутъ они в?къ съ нами въ жмурки играть? Глупы они, глупы, а все же и у нихъ самолюбіе когда-нибудь должно заговорить…
Онъ машинально поднялся съ м?ста, по давней привычк? толковать «о серіозныхъ предметахъ», расхаживая по комнат?, но тутъ же с?лъ опять; ноги его дрожали и подкашивались.
Сердце сжалось у сестры его:
