ею… Съ вами я буду говорить совершенно откровенно, какъ никогда не р?шился бы, да и не им?лъ случая говорить съ отцомъ или съ Борисомъ Васильевичемъ… Они оба ни единымъ словомъ никогда не проговорились о догадкахъ своихъ насчетъ отношеній моихъ въ ней, хотя я въ глазахъ ихъ постоянно читалъ, что они объ этомъ думаютъ… Разъ только у Александры Павловны вырвалось: «Vous vous perdez, Гриша!» когда, въ ея присутствіи, подали мн? во Всесвятскомъ записку, посланную туда на мое имя Антониной Дмитріевной и въ которой она просила меня просто о какой-то книг?. Я показалъ эту записку, вм?сто отв?та, Александр? Павловн?, но она только вздохнула, покачала головой и вышла изъ комнаты…
— Помню, при мн? было, сказалъ ?ирсовъ;- изв?стно, каждому, кто васъ любитъ, радости мало вид?ть, какъ васъ въ омутъ тянетъ… Ну, а съ наставленіями опять, да сов?тами къ вамъ л?зть безъ спроса тоже в?дь не приходится, потому вы не маленькій: самъ-молъ, скажете, знаю, что мн? вредъ, а что польза!…
— И знаю д?йствительно, почти съ сердцемъ вскрикнулъ Гриша, — и давно знаю! Вы совершенно правы, — я не маленькій, мн? тридцать четвертый годъ, — давно пора самому ум?ть отличать добро отъ зла… Я такъ и поступалъ: вы знаете, что я предъ нын?шнимъ днемъ полтора м?сяца сюда носу не казалъ, и не вздумалъ бы и сегодня… У насъ съ вами такъ и условлено было, что вы зайдете къ больному, а я буду васъ у церкви ждать… Я не виноватъ, что она тутъ очутилась, когда мы вышли на паперть…
Все это было такъ, — но онъ слишкомъ горячился, слишкомъ доказывалъ, и старый практикантъ не то недов?рчиво, не то лукаво усм?хался кончиками губъ, внимая его пылкимъ р?чамъ.
— Знаю, знаю, молвилъ онъ, — собственнолично бичевочкой себя повязали, на хот?ніе свое намордничекъ над?ли — полные баллы за это заслуживаете… А только что скажу я вамъ на это одно…
— Что еще? вырвалось нетерп?ливо у Гриши.
— А то, что искренно вамъ желаю я никогда бол?е не встр?чаться съ нею.
Молодой челов?къ усм?хнулся черезъ силу:
— Она выходитъ замужъ, — гарантія, кажется, достаточная для вашего успокоенія.
Толстякъ вздохнулъ даже:
— Ну, батюшка, гарантіи этой два гроша ц?на… И даже напротивъ!
— Что «напротивъ?»
Тотъ обернулся на спрашивавшаго, воззрился въ его недоум?вающее лицо — и неожиданно фыркнулъ:
— Ахъ вы невинность, невинность!..
Онъ не договорилъ и, пыхтя отъ натуги, пол?зъ въ карманъ своего раглана за портсигаромъ…
V
Ужасный в?къ, ужасныя сердца!
Красавица Антонина долго и недвижно сл?дила прищуренными глазами за удалявшимся экипажемъ. Обычная ей, не то злая, не то скучающая, улыбка блуждала по ея губамъ. Она чувствовала себя въ удар?; она еще бы пот?шилась надъ этимъ «Телемакомъ съ его Менторомъ», исчезавшими за облакомъ пыли, поднявшейся изъ-подъ колесъ ихъ тел?жки, словно говорила эта улыбка.
Солнце садилось. Большое крестьянское стадо, мыча и т?снясь въ узкомъ прогон? межъ двухъ плетней, выб?гало съ пароваго поля на дорогу къ селу; съ глухимъ звяканіемъ его колокольцевъ сливался въ гулкомъ воздух? визгливый гикъ погонявшихъ его босоногихъ мальчишекъ въ заплатанныхъ рубашкахъ, въ рваныхъ шапкахъ на затылк?. Лохматыя собаки неслись за ними, л?ниво полаивая, какъ бы во исполненіе давно надо?вшей имъ обязанности…
Д?вушка гадливо поморщилась: «русская идиллія», какъ выражалась она внутренно, была ей глубоко и какъ-то особенно ненавистна, — и отвернулась отъ поднявшейся опять изъ-подъ коровьихъ копытъ пыли, которую в?теръ несъ ей прямо въ лицо. Глаза ея въ ту же минуту остановились на подвигавшемся довольно быстрыми шагами съ этой стороны дороги по ея направленію какомъ-то прохожемъ.
Онъ былъ од?тъ въ дырявый и длинный монашескій подрясникъ, перетянутый наборчатымъ ремнемъ, [7] какъ любятъ носить у насъ деревенскіе коновалы и Цыгане-барышники, съ черною суконною фуражкой фабричнаго фасона на голов? и узловатою палкой въ рук?. Высокій и тонкій, съ р?денькою, короткою и св?тлою бородкой, онъ, повидимому, былъ еще очень молодъ, не смотря на далеко не юношеское выраженіе испитаго лица его, истрескавшагося отъ солнца, в?тра и наслоившейся на немъ нечистоты въ продолженіе очевидно дальняго пути.
Д?вушка гляд?ла все внимательн?е по м?р? его приближенія: изъ-подъ воспаленно-бурой коры, покрывавшей это лицо, все ясн?е для нея выступали какъ бы знакомыя ей черты. Въ глазахъ ея загор?лось видимое любопытство…
Онъ также, и давно, узналъ ее. Поравнявшись съ м?стомъ, на которомъ стояла она у канавы, онъ торопливо и какъ бы тревожно окинулъ взглядомъ кругомъ и, уб?дясь, что, кром? ихъ двоихъ, никого н?тъ, посп?шно переб?жалъ разд?лявшую ихъ ширину дороги и очутился подл? нея.
— Тоня! проговорилъ онъ глухимъ голосомъ.
— Такъ это ты въ самомъ д?л?! вскликнула она:- гляжу издали, точно Володя… Что-жь это за костюмъ? Откуда ты?
Онъ сурово глянулъ на нее:
— Долго разсказывать — и не зд?сь конечно!.. Говори скор?е: могу найти я у васъ уб?жище, дня на два, на три… Потомъ уйду опять…
— Травятъ, — а? коротко выговорила она, и пренебрежительная усм?шка скользнула слегка по ея алымъ губамъ.
Его передернуло.
— Отв?чай на то, что спрашиваютъ, отр?залъ онъ:- никого у васъ?
— Никого. Былъ Юшковъ съ докторомъ; сейчасъ у?хали.
— А чрезъ садъ пройти — не увидятъ?
Она пожала равнодушно плечами.
— Не знаю, а впрочемъ кому тамъ?
— Такъ идемъ скор?е!
Онъ перебрался всл?дъ за нею чрезъ канаву въ садъ.
— А что старикъ? спрашивалъ онъ, шагая рядомъ съ нею подъ деревьями и поминутно оглядываясь.
— Все то же.
— То же? какъ бы уныло протянулъ онъ.
— Отъ хорошихъ привычекъ отставать къ чему же? отв?тила она со злою усм?шкой.
— По теб? вижу! такою же усм?шкой ухмыльнулся и онъ.
— Что по мн??
— Та же ты все!
— Какая?
— Зм?я, изв?стно, объяснилъ онъ, вскидывая плечомъ.
Но она не сочла нужнымъ оскорбиться:
— По мудрости, засм?ялась она, — сравнительно съ тобою и Настей, — зм?я д?йствительно!
— А Настя что, здравствуетъ? оживляясь вдругъ, спросилъ онъ.
— Твоими молитвами, — на сцену готовится, примолвила она, все такъ же см?ясь.
— Съ нимъ все возится?
— Какъ сл?дуетъ… Онъ в?дь теперь совс?мъ безъ ногъ, примолвила Тоня будто en passant, — съ того самаго дня, какъ ты исчезъ…
