съ обычаями, ни со званіемъ, ни съ т?мъ наконецъ что мн? предстоитъ, какъ ты вотъ сейчасъ сказала, какъ 'продолжателю д?ла моего отца'. Но в?дь противъ этого я могу теб? сказать что прежде, въ Малороссіи, это именно было въ обыча? въ дворянскомъ сословіи идти во священники. Не дал?е какъ въ вашемъ род? прад?дъ папа по матери, Моисей Петровичъ Остроженко, полковникъ малороссійскаго войска, подъ старость поставленъ былъ настоятелемъ церкви своего же села, Глубокаго, которое досталось папа посл? дяди. Ты видишь!.. А ты подумай, Маша, еслибъ я тамъ же, въ Глубокомъ, или хоть зд?сь бы, во Вс?хсвятскомъ, призванъ былъ священнод?йствовать, быть духовнымъ отцемъ нашихъ крестьянъ, разв? я не былъ бы настоящимъ тогда помощникомъ въ д?л? моего отца и не избралъ бы вм?ст? съ т?мъ лучшее что дано челов?ку сд?лать на земл??
Маша безмолвно гляд?ла на него; она старалась разобрать въ голов? своей что изъ этихъ бол?зненно волновавшихъ ее словъ брата сл?довало отнести на долю юношескаго, временнаго увлеченія и что, съ другой стороны, заключалось въ нихъ д?йствительно грознаго для чаяній, для будущаго ея родителей.
— Мн? говорила Лизавета Ивановна про одного отца Алекс?я, продолжалъ между т?мъ Вася: — онъ теперь въ Петербург? въ какомъ-то приход?, а предъ этимъ былъ священникомъ въ одномъ сел? той же Петербургской губерніи. Ему было не бол?е двадцати пяти л?тъ когда онъ поступилъ туда. Село это было самое разоренное во всемъ у?зд?, народъ отъ пьянства дошелъ до того что нищенствовалъ по дорогамъ, воровалъ и разбойничалъ до того что многихъ должны были въ Сибирь сослать, а д?ти отъ неухода и б?дности умирали чуть не вс? до одного едва родясь. И благодаря пастырскому слову этого священника, его заботамъ и участію ко всякой б?д?, ко всякимъ затрудненіямъ прихожанъ, въ пятнадцать л?тъ времени село это узнать нельзя было: вм?сто развалинъ построились кр?пкія, здоровыя избы, кабакъ общимъ приговоромъ крестьянъ закрытъ былъ на в?чныя времена, на ихъ счетъ выстроена прекрасная каменная школа, и теперь въ этомъ сел? н?тъ, говорятъ, крестьянскаго дома въ которомъ не было бы по крайней м?р? трехъ лошадей и столько же коровъ. Зимой крестьяне эти ?здятъ извозничать въ Петербургъ, и одинъ прі?зжавшій оттуда знакомый Лизаветы Ивановны ?здилъ съ такимъ извощикомъ и отъ него все это слышалъ про ихъ бывшаго пастыря, котораго тотъ называлъ 'настоящимъ учителемъ и служителемъ Божіимъ'… Какой же еще славы, какой лучше награды можетъ ожидать для себя челов?къ въ этой жизни и в?чной, когда дано ему такимъ истиннымъ служеніемъ слову Божьему достигнуть и духовныхъ и матеріальныхъ результатовъ, — сама скажи, Маша!
Она все также молчала, не сводя съ него глазъ отражавшихъ бол?зненную тревогу.
А онъ говорилъ съ т?мъ же лихорадочнымъ одушевленіемъ и какъ бы сп?ша ц?ликомъ вылиться предъ этою тревожно внимающею ему сестрой:
— Мы съ тобой не знаемъ, Маша, и догадаться даже не въ состояніи какою жаждой къ божественной истин? исполнена душа русскаго челов?ка… Ты вотъ посмотри у Достоевскаго, въ каждомъ изъ выводимыхъ имъ лицъ, сквозь все что онъ писалъ проходитъ все то же исканіе в?чной правды, — правды во Христ?, которая дышетъ въ каждой страниц? и вотъ этой самой книги, молвилъ Вася, притягивая къ себ? отпихнутое имъ въ сторону, при вход? сестры, Сказаніе о путешествіи инока Пар?енія и быстро развертывая его. — Да на вотъ, какъ нарочно развернулось на такомъ м?ст?… И онъ принялся читать: 'Итакъ я, окаянный и несчастный, жаждущій капли живой воды — напоить свою изсохшую душу, ходилъ повсюду, но все по сухимъ кладезямъ, и нигд? не могъ найти скорбной и юной душ? своей ут?шенія…' Онъ родился раскольникомъ, Маша, но съ юныхъ л?тъ 'началъ приходить въ н?кое сумн?ніе о своей в?р? или сект?, говоритъ онъ, и всегда о томъ размышлялъ что сколько я ходилъ и странствовалъ по Россіи, по своимъ монастырямъ и скитамъ, а ничего добраго не видалъ и никакой пользы душевной не получилъ кром? одного соблазна и душевнаго вреда'… И мучился онъ такимъ образомъ и искалъ въ теченіе многихъ л?тъ, пока не обратился къ истинной церкви и не успокоилъ души въ подвижничеств? на А?он?… Въ вашемъ лживомъ, испорченномъ мір? до этой живой душевной стороны русскаго челов?ка никому д?ла н?тъ, о ней и не знаетъ никто… А въ ней-то все и есть, — все будущее ваше — и можетъ-бытъ всего челов?чества, которое нашъ народъ призвавъ спасти отъ мамона, отъ владычества плоти надъ духомъ… Я теб? сказалъ: въ мір? я вижу одну злобу и отступленіе отъ законовъ Божіихъ, — но не думай однако чтобъ я, какъ онъ вотъ, — Вася кивнулъ на книгу раскрытую предъ нимъ, — хот?лъ б?жать отъ людей на А?онъ, душу свою спасать. Это… какъ теб? сказать, — въ этомъ было бы какъ бы что-то эгоистичное съ моей стороны! Не одну душу мою я хот?лъ бы спасти, а вырвать изъ духовнаго нев?жества души братій моихъ о Христ?, достойнымъ пастыремъ этихъ душъ сд?латься, Маша… Поняла ты меня?..
Она медленно, неопред?ленно кивнула головой. Она чувствовала что прямаго, 'безотносительнаго' возраженія ему она не въ силахъ была придумать. Она чувствовала себя не только пораженною, но и словно подавленною этимъ духовнымъ подъемомъ, этимъ восторженно христіанскимъ, настроеніемъ юноши брата, все внутреннее строеніе котораго, если можно такъ выразиться, во всей полнот? своей только теперь нежданно разоблачалось предъ ней. Да и какъ возражать? За него, за правоту его стремленія стояло все что лежало краеугольнымъ камнемъ въ нравственномъ стро?, въ быту и преданіяхъ ея семьи. Ни отецъ ея, ни мать, сознавала она, не сочли бы себя въ прав? запретить, воспрепятствовать сыну принять духовный санъ еслибъ онъ р?шительно изъявилъ на это свое желаніе. 'Это разбило бы всю жизнь ихъ, говорила себ? мысленно Маша, но они покорились бы этому'…
Но ей все еще не хот?лось в?рить чтобъ это было 'совс?мъ серіозно'. Она старалась объяснить себ? то что говорилъ ей сейчасъ братъ и впечатл?ніемъ этой книги читаемой имъ, и т?мъ что дано было ему перечувствовать нын?шнимъ утромъ при молебствіи о Государ?, и разказами Гриши Юшкова о страшномъ событіи… 'Это въ немъ уляжется чрезъ н?сколько дней, онъ одумается, а спорить съ нимъ теперь значило бы только подливать масла въ огонь… Да я и не сум?ла бы'…
Она чрезъ силу усм?хнулась:
— Ну положимъ, Вася, ты бы сд?лался священникомъ. В?дь священникъ долженъ быть женатъ. Гд? же ты нашелъ бы д?вушку нашего… воспитанія, которая согласилась бы сд?латься попадьей?
Вася строгими глазами взглянулъ на нее:
— А какъ ты думаешь, мамаша нашла бы противъ этого что-нибудь сказать, еслибы мужу ея вздумалось сд?латься 'попомъ', подчеркнулъ онъ съ зам?тнымъ нам?реніемъ упрека въ интонаціи этихъ словъ.
— Мамаша! вскинула головой д?вушка, — разв? ты найдешь такую другую теперь?
— Это правда…
Онъ уложилъ голову на об? руки и примолкъ.
— Ты сказала 'воспитаніе', заговорилъ онъ чрезъ минуту опять:- у насъ изв?стно что называютъ воспитаніемъ: хорошія манеры, чтобъ ум?ла од?ваться по мод? и по-англійски говорить… Мн? этого не нужно, я за душу, а не за манеры жену себ? возьму, все равно будь она самая простая д?вушка… Анфиса Дмитріевна, наприм?ръ, у мамаши просто горничная была, а посмотри какъ съ нею счастливъ Николай Ивановичъ… И даже ч?мъ проще будетъ она, т?мъ больше буду я любить ее, только бы понимала она меня и любила то на что хочу я себя всего отдать, заключилъ вдумчиво юноша.
Маша порывисто вскочила съ м?ста и кинулась къ брату.
— Вася, голубчикъ, милый, залепетала она сквозь слезы, обнимая его и ц?луя, — ты такой хорошій, чистый… Я тоже понимаю тебя, пов?рь… Но, ради Бога, ради Бога, не отдавайся этому… Да и ты в?дь слишкомъ молодъ еще, и в?дь для этого теб? надо было бы въ семинарію идти, а ты долженъ поступить въ университетъ и папа непрем?нно хочетъ чтобы ты кончилъ курсъ… Я ничего, ничего не скажу maman о нашемъ разговор?. Она и такъ, ты уже знаешь, угадываетъ что-то и мучается за папа. А ему это былъ бы такой ударъ!.. И т?мъ больше, пойми, что онъ не р?шится никогда отговаривать тебя прямо… Вася милый, подумай ты объ этомъ, вникни и отложи хоть думать объ этомъ до времени… И ни словомъ пока, ни словомъ не давай имъ понимать о твоемъ нам?реніи. В?дь иначе это былъ бы д?йствительно 'эгоизмъ' съ твоей стороны, — а теб? именно, такому христіанину, не надо забывать пятую запов?дь: Чти отца твоего и матерь твою, да благо ты будетъ, и да долгол?тенъ будеши на земли.
Слезы въ свою очередь брызнули ручьемъ изъ-подъ длинныхъ р?сницъ Васи:
— Маруся, душка, я все готовъ сд?лать, все… Я ничего не скажу, я поступлю въ университетъ, какъ желаетъ папа, буду учиться прилежно, онъ будетъ доволенъ мною… Но меня зоветъ, Маша, зоветъ какой-то голосъ… Я сны все такіе вижу…
Онъ внезапно оборвалъ, какъ бы встряхнулся весь и посп?шно отеръ глаза платкомъ…
