и увозили въ царство т?ней, и самъ подземный владыка въ огненной корон? ждалъ ее на судъ гд?-то тамъ далеко впереди, гд? пламя одинокой св?чи изъ чьего-то открытаго окна отражалось трепещущею искрой въ дремлющей влаг? канала…
Легкая дрожь проб?жала у нея по т?лу; она чуть-чуть встряхнула головой и обернулась еще разъ къ своему спутнику:
— Вы были приговорены къ смерти, повторила она; — когда же это было?
— Въ 1849 году. Мн? было едва двадцать л?тъ. Кругомъ Карла Алберта собирались тогда вс?, у кого въ груди билось италіянское сердце. Я поступилъ волонтеромъ въ Піемонтскую армію… Я родомъ Ломбардіецъ, — сл?довательно въ ту пору австрійскій подданный, сл?довательно изм?нникъ, — а Австрійское правительство не шутило съ этимъ… Король, какъ вы знаете, разбитъ былъ при Новарр?, арміи его не стало… Д?ло мое было ясное: я и мои земляки, сражавшіеся въ ея рядахъ, подлежали смерти… Къ счастію. я усп?лъ вовремя перебраться во Францію, гд? и прожилъ, — приговоренный заочно къ растр?лянію австрійскимъ военнымъ судомъ, — въ теченіе десяти л?тъ сряду.
— Десять л?тъ далеко отъ родины… отъ такой родины, какъ ваша, словно поправилась она. что-то вспомнивъ, — это ужасно!..
— Ужасн?е было то, возразилъ онъ со внезапною горячностью въ звук?, въ выраженіи голоса, — что у меня, у насъ, и родины въ д?йствительности никакой не было. Италія въ т? годы, какъ говорилъ Меттернихъ, была только 'этнографическій терминъ'.
— За то она ваша теперь вся посл? столькихъ в?ковъ чужаго владычества, вы свободны… О, какая эта великая вещь — свобода! вскликнула вдругъ графиня съ какимъ-то страннымъ въ устахъ ея па?осомъ:- я понимаю, что за нее отдаютъ жизнь… И въ моемъ отечеств?, въ Россіи, есть молодые люди, une jeunesse ardente et genereuse, которые вс?мъ ей жертвуютъ, но ихъ пресл?дуютъ, ссылаютъ на галеры (aux galeres), или они должны б?жать за границу, какъ это было съ вами… Но вы, Италіянцы, уже пережили ужасное для васъ время, вы поб?дили, вы счастливы теперь…
Къ немалому ея удивленію, собес?дникъ ея отв?чалъ на это тяжелымъ вздохомъ:
— Это ужь другое д?ло, comtesse! задумчиво проговорилъ онъ.
— Какъ это?
— Не знаю, отв?тилъ онъ не сейчасъ: — оттого-ли, что лучшія силы наши ушли на ту борьбу… или потому, что мы тогда молоды были… но l'Italia una, единая Италія, лучше была, кажется, когда намъ дозволено было только представлять ее себ? въ мечтаніяхъ…
Онъ оборвалъ вдругъ, какъ бы отгоняя докучную мысль, и, наклоняясь съ м?ста къ молодой женщин?, промолвилъ сладкимъ и вкрадчивымъ голосомъ:
— В?рьте, графиня, на св?т? есть только одно неизм?нно прекрасное, это все же любовь… Но вы не хотите слышать объ этомъ…
— Любовь, машинально повторила она и усм?хнулась внутренно, вспомнивъ, что за полчаса предъ т?мъ говорила себ? то же, 'почти въ т?хъ. же выраженіяхъ'… Но ей не понравилось, что онъ вздумалъ начать объ этомъ 'опять' зд?сь, въ этой гондол? и мрак?, и этимъ 'вкрадчивымъ и сладенькимъ' голосомъ, и такъ близко наклонившись къ ней, что краемъ своей шляпы чуть не зад?лъ ея лица:- Мн? кажется, cher marquis, сказала она со см?хомъ, — что мы оба съ вами слишкомъ зр?лы (trop murs), чтобы думать объ этомъ.
— Вы не им?ете никакого реальнаго основанія говорить это относительно себя самой, пылко возразилъ онъ;- что же меня касается, то я скажу вамъ, что пока у челов?ка бьется сердце, онъ заставить его перестать любить не въ состояніи…
— О, да это уже становится серьезнымъ! продолжала она см?яться, и понизивъ голосъ:- вы, кажется, желаете дать поводъ нашимъ гондольерамъ разсказывать о насъ завтра всякія небылицы въ отел?…
Онъ выпрямился весь съ обиженнымъ выраженіемъ въ лиц?, подавилъ вздохъ, вырывавшійся у него изъ груди, и замолкъ.
Прошло н?сколько минутъ молчанія…
— Не сердитесь, любезный маркизъ? тихо промолвила она, протягивая ему руку.
Онъ почтительно пожалъ ее.
— Вы всегда ум?ете обезоруживать меня однимъ словомъ, однимъ движеніемъ… Сердце у васъ пл?нительно доброе, но природа холодная, сказалъ онъ съ выраженіемъ, им?вшимъ все подобіе искренности.
Она усм?хнулась.
— Что же д?лать? 'Tel est mon caractere', профредонировала она вполголоса прип?въ изъ Brigands Оффенбаха. — А вы должны оказать мн? услугу, маркизъ, какъ бы вспомнила она вдругъ.
— Приказывайте, графиня!
— Вотъ видите, начала она не совс?мъ ув?ренно, — я не знаю, какъ быть съ моимъ мальчикомъ. Ему уже десятый годъ. Я почти все время моего траура провела за границей; теперь живу зд?сь для его морскихъ купаній, зиму думаю провести во Флоренціи или въ Рим?. Онъ учится со своимъ Англичаниномъ, но родной языкъ начинаетъ совершенно забывать… да и нужно, что-бъ онъ серьезно, грамматически началъ ему учиться…
— Вы желали бы учителя русскаго языка? Во Флоренціи я могу вамъ рекомендовать…
— До Флоренціи еще далеко, съ живостью прервала она его, — мн? хот?лось бы скор?е… Мн?… вчера… говорилъ мой Giacomino, — онъ отъ кого-то слышалъ въ отел?,- что одно семейство моихъ соотечественниковъ привезло сюда съ собою учителя… Но оно принуждено было почему-то вернуться въ Россію, а онъ, говорятъ, остался…
Маркизъ зоркими глазами и опытнымъ ухомъ сл?дилъ за выраженіемъ ея лица и звукомъ р?чи…
— Молодой челов?къ этотъ учитель?
Онъ чуть не поймалъ ее этимъ нежданнымъ вопросомъ. 'Какое вамъ до этого д?ло'! чуть не вырвалось у нея досадливо въ отв?тъ. Но она сдержалась вовремя и, приподнявъ слегка плечи:
— Я этого никакъ не могу вамъ сказать, не видавъ его никогда въ лицо, не зная даже, какъ его зовутъ… В?роятно молодой, примолвила она совершенно спокойно;- теперь, у насъ по крайней м?р?, совс?мъ н?тъ, кажется, старыхъ учителей…
— Я завтра же наведу справки, графиня.
— Ахъ да, онъ, кажется, живетъ въ Hotel Bauer… говорилъ мн? Giacomino… Да, именно въ Hotel Bauer, я хорошо помню теперь…
— Найти его легко такимъ образомъ, сказалъ маркизъ съ легкимъ подергиваніемъ лицевыхъ мускуловъ.
— Но вотъ въ чемъ просьба, начала она опять т?мъ же не совс?мъ ув?реннымъ тономъ: — я бы, не хот?ла послать пригласить его… отъ себя. Вы понимаете, это заран?е связало бы меня н?которымъ образомъ…
— Вы желаете, то-есть, чтобы я, какъ бы ничего не слыхавъ отъ васъ, но зная только, что вы ищете учителя для вашего сына и желая оказать вамъ одолженіе, отыскалъ его отъ себя, подчеркнулъ онъ, — и привелъ въ вамъ?
— Какъ вы догадливы, дорогой маркизъ! воскликнула молодая женщина.
— На б?ду себ?, проговорилъ онъ сквозь зубы, учтиво наклоняя въ то же время голову. — Завтра же желаніе ваше будетъ исполнено.
— Благодарю тысячу разъ!
И она еще разъ протянула ему руку.
— Но становится и въ самомъ д?л? холодно, кажется… А casa (домой)! обернулась она съ приказаніемъ стоявшему за нею на корм? гондольеру.
II
Графин? Елен? Александровн? Драхенбергъ было никакъ не бол?е двадцати девяти л?тъ. Но, по особаго рода хвастовству, она не упускала ни одного удобнаго случая говорить о себ?, какъ о женщин?,
